Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919). Владимир Хазан
больна и в глубокой нищете. Очень трудно, вы знаете, быть рёге et mere de famille45! Я знаю, что я вам уже должна, но разбогатею и отдам все, а сейчас одолжите мне, пожалуйста 4 тыс<ячи> франков. Постарайтесь это сделать, и вы мне очень поможете.
Я вам шлю сердечный привет и хочу, чтобы вы приехали.
Ваша Евгения Савинкова
У нас нет свидетельств, помог ли Рутенберг Евгении Ивановне, однако судя по тому, что через несколько лет, в положении еще более отчаянном, она вновь обратилась к нему, эта просьба была им удовлетворена. Второе ее письмо, как было сказано, содержало еще более пронзительный крик о помощи:
15 декабря 1926 57, rue des Galous Meudon (S.O.)
Я пишу вам, Петр Моисеевич, как человеку, который долгие годы считал себя другом Бориса Викторовича. Вы знали, что последние годы мне самой приходилось зарабатывать, чтобы содержать семью. Я очень трудно справлялась с этой задачей. В трудные минуты мне все же помогал покойный Николай Васильевич46.
Сейчас у меня почти безвыходное положение, т. к. на днях оперируют мою мать (у нее та же болезнь, что была раньше) и очень серьезно я заболела и должна выбыть из строя жизни на 2–3 месяца. Значит, я не только не буду зарабатывать, но еще должна иметь деньги на лечение.
В этих условиях я сочла возможным обратиться к вам прийти мне на помощь, т. к. вопрос идет о существовании моей семьи.
Очень много времени прошло с тех пор, что мы с вами виделись. Может быть, не столько внешне, сколько внутренно для меня. Я очень выросла за это время, и, видно, надо было пройти все то трудное, что прошла я, надо было окунуться в тьму, чтобы увидеть свет. Зато теперь на многое смотрю сверху вниз, потому что пройденные во тьме ступени далеко внизу. Когда получила в <19>24 году письмо от вас, вы были в Париже, не могла с вами видеться. Теперь если приедете и увижусь с вами, то о многом, очень важном и нужном поговорим с вами.
Если вы захотите помочь мне, то сделайте это сейчас же, не откладывая. В конце недели мать ложится в клинику, ей придется пролежать 2–3 недели. Я достала только на одну неделю клиники и уже следующую неделю не могу платить. Если можете – переведите сколько-нибудь телеграфом.
Сын мой – большой мальчик, очень хороший и талантливый47. Мне надо поставить его на ноги и еще потому надо самой быть крепкой, а я сейчас совсем больна.
Е. Савинкова
На сей раз мы в точности знаем, что Рутенберг внял просьбе Евгении Ивановны и переслал сумму по тем временам не маленькую – 1225 франков, которая, увы, не решила ее проблем. Об этом свидетельствует следующее письмо Савинковой-Зильберберг Рутенбергу:
Я получила, Петр Моисеевич, 1225 fr., присланные вами.
К сожалению, эта сумма не могла мне помочь справиться с трудностями жизни. Когда я поправлюсь и начну работать – моей первой заботой будет вернуть вам присланные деньги с благодарностью.
Е. Савинкова
А что же Дымов, рассказом которого мы воспользовались в этой главе, чтобы связать Рутенберга-террориста и его круг с Рутенбергом – будущим еврейским деятелем? Ни в Эрец-Исраэль, ни в