Еврейский миф в славянской культуре. О. В. Белова
книжности, как затем и в фольклоре (Белова, Петрухин 2006): когда монах-летописец рассказал об изгнании из Киева старшего сына Ярослава Мудрого младшими братьями, он попытался вразумить князей характерной библейской параллелью: «Исперва преступиша сынове Хамови на землю Сифову (читай Симову), и по 400 лет отмщенье прияша от Бога, от племени бо Сифова суть евреи, иже избившее Хананейско племя» (ПВЛ: 79).
Впрочем, соотнесение «своего» народа с хананеями остается продуктивным в историографической традиции Древней Руси, в частности, в связи с первым вторжением татар. Сначала татары воевали с половцами: «много зла сотворише оканнеи Половци Рускои земли, того ради всемилостивыи Бог хотя погубити безбожныя сыны Измаиловы Куманы, яко да отместять кровь крестияньску». Русские князья, однако, выступили в союзе с половцами, татарских же послов, призывавших к миру, перебили. Летописец вкладывает в уста второго татарского посольства слова, которые часто звучат со страниц летописи, но приписываются, как правило, русским христианским князьям: «аще есте послушали Половець, а послы наши есте избили, а идете противу нас, то вы поидите; а мы вас не заняхом ничим, да всем есть Бог и правда». Бог на стороне тех, за кем правда, – это относится даже к безбожным иноплеменникам, которые могут идеализироваться в древнерусской литературе, являя противоположность забывшим правду христианам. Поражение на Калке было Божьей казнью – «тако за грехы наша вложи Бог недоумение (безвыходное положение, отчаяние. – В.П., О.Б.) в нас, и погыбе множество бещисла люди; и бысть вопль и плачь и печаль по градом всем, и по селом». Тогда победители ушли, не разграбив «градов и сел», но в 1237 г. последовало продолжение драмы, описанное тем же библейским языком. «Придоша иноплеменьници, глаголемеи Татарове, на землю Рязаньскую, множество бещисла, акы прузи», и рязанские князь я обратились к владимирскому князю Юрию за помощью. Но тот «ни послуша князии рязаньскых, но сам хте особь брань створити. Но уже бяше Божию гневу не противитися, яко речено бысть древле Иисусу Наугину Богом; егда веде я на землю обетованую, тогда рече: Аз пошлю на ня преже вас недоумение и грозу, и страх, и трепет. Такоже и преже сих отъя Господь у нас силу, а недоумение и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехы наша». Здесь Русь оказывается приравненной не к Богоизбранному народу, а к ханаанеям, которые должны были «в страхе и ужасе» уступить землю «обетованную» другому народу.
Эта библейская тема продолжается в зачине «Задонщины», повести о Куликовской битве, видимо написанной вскоре после знаменитого Мамаева побоища 1380 г., но подвергшейся дальнейшему редактированию в XV в. Сам великий князь Московский Дмитрий обращается к своему брату, князю Владимиру Андреевичу: «Ведомо нам, брате, что у быстрого Дону царь Мамай пришел на Рускую землю, а идет к нам в Залескую землю. Пойдем, брате, тамо в полунощную страну – жребия Афетова, сына Ноева, от него же родися русь православная (подчеркнуто нами. – В.П., О.Б.). Взыдем на горы Киевския и посмотрим