Добрые люди. Хроника расказачивания. Петр Панкратов
Был большой недолёт, но один осколок нашёл нашего есаула. Какая-то сила мне говорит: «Михаил Долгов, действуй, а то люди погибнут, и ты погибнешь!» Выскочил я перед строем, поднял коня на дыбы и заорал, как мог громко:
– Сотни! С места галопом за мной! – и выпустил коня. Через минуту пачка мадьярских снарядов кучно упала туда, где мы только что стояли. Да, вишь ты, нас там уже не было. Я не знал, куда вести сотни, но я точно знал, что надо уходить с этого места, иначе – гибель.
Когда мы выскочили из балки на пригорок, я увидел в версте от нас батарею противника. Я разворачиваю сотни правым крылом и тихо, без шума, веду на батарею, а когда осталось до батареи сто саженей, тогда гикнули и свистнули.
Была взята батарея с обозом. Я послал полусотню сопровождать взятую в плен батарею. Немного оглядевшись, я увидел левее сельцо, а там какая-то суматоха. Посмотрел в бинокль, вижу большой австрийский обоз, подвод пятьдесят. Посылаю полусотню через мостик – закрыть выход из села, а со второй полусотней – на броды. Австрийцы и разу по нас не стрельнули.
Слышу, кто-то орёт:
– Михаил, глянь! Смотрю, а в версте на нас идут в атаку два эскадрона мадьяр. Мадьяры шли на нас с одними палашами. Я быстро три пулемёта на мостик и три пулемёта на броды, полусотню в балку. Речушка топкая. Кроме бродов и мостика, переходов через неё нету. Ни одному мадьяру не удалось перейти речку ни по мостику, ни по броду.
Мы взяли австрийский обоз в пятьдесят четыре подводы. Обмундирование из обоза отдали пленным. Они так были рады. Примчался посыльный от командира полка, привёз приказ о назначении сотника Коршунова командиром сводного отряда. Сотник Коршунов поблагодарил меня за смелость, находчивость и обещал сегодня же написать докладную командиру полка. Через пять дней, на полковом смотре, мне генерал Краснов вручил третий крест и присвоил звание «вахмистр», назвал «рядовым генералом» и пообещал послать в школу прапорщиков.
Зачем я это вам рассказываю? Да затем, чтобы вспомнить, как мы старательно служили, берегли казачью честь и ещё для того, чтобы мы все вспомнили, что всем в мире, в том числе и нами, руководит высшая сила – Бог. Как я мог стать самозваным командиром двух сотен? Я до сих пор слышу, как кто-то говорит: «Михаил Долгов, действуй! Иначе погибнут люди, и погибнешь ты». Мы тогда не потеряли ни одного человека. А взяли: пленных около двухсот человек, батарею в девять пушек и много всякого добра.
За время войны я своею рукой не убил ни одного человека. В сабельной атаке отбивался. У особенно прыткого противника шашку выбивал, а самого тупяком шашки по спине вытягивал. Может, поэтому за всю войну ни разу ранен не был? Пули кокарды с фуражки и папахи сбивали, а голову не тронули.
Снаряд взорвался под моим конём, коня разорвал на шматки, на мне же – ни царапины. Взрывной волной подняло нас с конём сажени на три, я упал и – головой об землю. Три дня погудело в голове, а всё ж вот он я, живой, перед вами.
Однажды, после боя, когда наша сотня потеряла