Обрученные Венецией. Мадлен Эссе
он живет только для Венеции. И в недалеком прошлом он намеревался жениться во имя скрепления связи своей республики и Флоренции – там он присмотрел себе будущую супругу. Но все изменилось: сейчас он почему-то понимал, что незачем растрачивать свою жизнь на действия, ставшие следствием лишь навязанной, внушенной надобности…
Ему вновь вспомнилась Каролина. Ее глаза светились жаждой счастья, неистовым желанием любить. Он вспомнил ее в лесу рядом с Маттео. Разве может позволить себе благовоспитанная дама нечто подобное? Может! Но только если хочет жить, а не существовать!
И тут же он обратил свою память к словам Лауры, верной супруги Витторио Армази, знавшей о вещах, неведомых обычному человеку. И к ней, как к дивной прорицательнице, Адриано нередко обращался за помощью в трудные периоды своей жизни. Так он сделал и сегодня утром, растерянный содержанием полученного письма.
– Милый Адриано, – изрекла тогда Лаура Армази после проведения какого-то дивного обряда, – тебе нужно знать, что именно от тебя зависит не только ее жизнь, но и твоя судьба. Твои опасения не напрасны: ей и впрямь угрожает опасность. Сейчас ты на распутье, и от твоего выбора полностью зависит исход событий как в твоей, так и в ее судьбе.
– Хочешь сказать, мудрейшая Лаура, что нам суждено быть вместе? – спросил тогда же удрученный Адриано.
– Это будет зависеть лишь от вас обоих, мой друг, – ответила знахарка. – Более ничего поведать не могу.
Адриано томно вздохнул. Да, он ясно видел выход из ситуации и давно продумал его в своей голове. Можно опустить флаг судна с государственным гербом, подойти к той лагуне между утесами, которую показывал этот Маттео… и дальше что? Броситься в очаг битвы, где происходит абсолютно не его война? Да, черт возьми!
Адриано решительно встал с кресла и прошел по комнате. В чем он сомневается? Нужно ли спасать жизнь этой женщине? Да, в конце концов, он жаждет лицезреть ее красоту в этом мире! Именно в этом мире! А на Небесах они еще успеют свидеться. Но ведь тогда выходить из порта необходимо немедля… – Прошу простить, сенатор Фоскарини, – послышался голос дворецкого, который отвлек его от мыслей. – Мне велели передать, что судно готово отправиться в путь этой ночью…
Каролина взяла в руки Библию и задумчиво посмотрела на обложку. Как и прежде, когда она касалась подобных вещей, ее посетили весьма противоречивые чувства. Однако сейчас синьорина почему-то не боялась в этом себе признаться, ибо к ней пришло осознание того, что ее духовность до этого момента таила в себе некую драматичную ложь, так искажавшую человеческое восприятие незримого глазу мира.
Невероятно долго, как для христианки, она противилась мысли, что нежелание покоряться священным учениям развивало в ней противостояние с понятиями, выстроенными в ее сознании лишь требованиями духовенства. И сейчас она понимала, что именно это противоборство повлекло в ней нежелание обращаться к Богу. Причем это нежелание упрямо преследовало ее сердце.