Лицо порока. Роман-истерика. Виктор Иванович Песиголовец
вздохнул и повернулся к нему боком, подставляя карман куртки:
– Помолчи! Достань лучше мои сигареты. Вот тут они. Сам не могу, лапсердак кровью испачкаю.
Директор, пыхтя, наклонился, извлек из моего кармана пачку «Монте Карло». Открыл и услужливо поднес.
– А что мы участковому скажем? – спросил я уже почти миролюбиво и, прикурив, смачно затянулся дымком. Моя злость проходила.
– Ну… Скажем, что пригласили его выпить с нами, – нашелся директор, с надеждой заглядывая мне в глаза. – А рану на руке я сейчас обработаю и перевяжу. У меня тут в столе аптечка…
Отправив Сергея Петровича в столовую агрофирмы обедать, куда директор перезвонил и распорядился на этот счет, мы начали собирать на стол. Диспетчер, она же секретарша, быстро смоталась в магазин и принесла все, что нужно.
Участковый, мужчина средних лет в тулупе и нечищеных сапогах, тоже пришел не с пустыми руками.
– Вот, у деда Степана Коляды конфисковал! – похвалился он и водрузил на стол бутылку. – Отменный самогон, скажу я вам, товарищи!
Часа через полтора директор уехал по делам в райцентр. А я, простившись на пороге офиса с изрядно закосевшим Юрчишиным, подошел к «Ладе». Сергей Петрович, покуривая, читал газету.
– Времени я потерял много, а информации для статьи почти нет, – сказал ему в открытое окно машины. – Ты тут покури, а я схожу на ферму, с бабами покалякаю.
– Так давай подвезу, – предложил Сергей.
Но мне хотелось прогуляться.
– Не нужно! – отмахнулся я. – Вон она, ферма, за речкой. Лед крепкий. Видишь, пацанята на коньках катаются?
– Ну, как хочешь! – Сергей Петрович поднял стекло и опять углубился в чтение газеты.
Свернув с улицы на тропинку, я не спеша побрел в сторону фермы. На замерзшей поверхности речки резвилась ватага ребятишек. Переступая с кочки на кочку по раскисшему берегу, я, наконец, ступил на лед. Сделал несколько шагов и остановился. Пряча от ветра огонь зажигалки, попытался прикурить сигарету. Не получалось.
Вдруг раздался отчаянный вопль. В тот же миг загалдели мальчишки, что-то выкрикивая. Я поднял голову – в полусотне метров от меня в воде барахтался ребенок. Инстинкт сработал молниеносно: я со всех ног бросился к попавшему в беду, бросив на ходу и зажигалку, и сигарету.
Когда к полынье оставалось не больше пяти шагов, лед сильно затрещал. Смахнув в сторону шапку, я упал на брюхо и пополз. Мальчик лет десяти в клетчатом пальтишке уже, видно, успел нахлебаться воды и не кричал, лишь протяжно постанывал. Своими покрасневшими ручонками он хватался за края разлома, но лед крошился. В широко выпученных глазах ребенка полыхал ужас. Я сделал резкий рывок вперед. Подо мной затрещало, лед прогнулся. Мальчик бросился ко мне, силясь протянуть руки как можно дальше, и… скрылся под водой. Медлить было нельзя. Я ринулся в ледяную пучину и успел ухватиться за воротник клетчатого пальто. В ту же секунду меня будто долбануло током, ноги и торс обожгла дикая боль. Не помню,