Обаяние ненависти. Александр Михайлович Пахомов
Майю.
– Мне осталось недолго, – продолжил Костя, сам проронив слезу. – Канун Рождества, максимум начало следующего года. – На мгновенье повисло молчание. – Я хотел провести с тобой время до конца. Думал, ты станешь красивым завершением моей истории. Но… – немного запнувшись, он нашел в себе силы продолжить. – Главный симптом болезни, это промежуточные провалы в памяти. Я долго противился этому, пока не заметил главного: я местами забываю тебя…
Холодными мурашками от слов окутывались наши промерзшие тела.
– Твою внешность. Твой голос. Твое лицо. Я и вправду бывало, не помнил, как ты выглядишь.
Костя обнимал ее как можно крепче, словно от прикосновений им станет легче.
– Прости, что тебе достался такой больной парень как я. Но я не виноват, что я такой. – Майя подняла на него свои глаза, которые были полностью черными от пролитой туши. Пристав на носочки, она жадно вцепилась в его губы, растворяя всю свою боль в пустом поцелуе…
– Иногда мне кажется, что я недостойна счастья, – сипло проговорила Майя.
– Обещай мне, что ты проживешь эту жизнь за нас двоих, – Костя тщательно подбирал слова, понимая, что много невысказанного так и не успел ей сказать. Найдя в себе силы, она неохотно ответила ему.
– Обещаю…
Незаметно пробило 12 часов, и начался новый день. Взяв бутылку виски, Костя сделал несколько жадных глотков, осознавая то, что наступил его последний день рождения. Майя поцеловала его пьяными губами, пытаясь насладиться мгновением, проведенным с ним.
– Я люблю тебя, – робко произнесла она, и прижалась лицом к его груди. В ответ он лишь обнял ее за талию.
Докурив сигарету, я снял свои наручные часы, после чего протянул их Косте в качестве подарка.
– Я бы хотел, чтобы тебе было дано как можно больше времени, – добавил я, и в качестве благодарности Костя кивнул мне лишь головой.
Между ним и мною всегда было напряжение, вызванное чувствами, которые мы одновременно испытывали к Майе. И, несмотря на всю эту дистанцию, пожалуй, с ним меня объединяло гораздо больше событий, чем с остальными.
– Смирись уже наконец-то, что она моя, – проговорил Костя в пьяном угаре.
– Смириться? – с грустной улыбкой переспросил я. – А ты сам бы смог? Если ты даже не нашел в себе сил не возвращаться к ней обратно, – я кинул взгляд на Майю.
– Я вернулся лишь только потому, что не хотел уходить.
– А ты подумал о ней? Нужно ли Майе заново сейчас привыкать к тебе?
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что вместо того, чтобы тратить свое время в пустую, ты бы мог искать возможность, чтобы оставить после себя хоть какой-то след. Твои дни сочтены, а что потом? Пустота? Пепел? И все?
– Может не обязательно быть великим, чтобы навечно остаться жить в сердцах наших близких? – прокричал на эмоциях Костя.
– Возможно. Но мы будем жить в сердцах наших близких, пока их сердца сами еще бьются…
На миг настала тишина,