Одна история. Джулиан Барнс
она ему открылась. Если ей в чем-то и повезло – впрочем, какое уж тут везенье, – то лишь в одном: что огонь чудом не уничтожил другие квартиры. Она только прожгла дорогой ковер. А ведь могла бы отправиться в тюрьму за убийство. После того случая она беззаветно ухаживала за отцом. Увлеклась собаками, хотела стать заводчицей. Научилась коротать время. В этой жизни все мы ищем для себя безопасную гавань. А не найдя, учимся коротать время.
Я про себя думаю: передо мной вряд ли встанет такая проблема. Жизнь слишком полнокровна, и так будет всегда.
– Вот несчастная старушка Джоан, – говорю я вслух. – Кто бы мог подумать.
– Она жульничает, когда решает кроссворды.
Не усматриваю логики.
– Что-что?
– Жульничает. Ищет ответы в справочниках. А не найдя – она сама мне призналась, – вписывает любое слово, подходящее по буквам. Но это извращает саму идею… а вообще говоря, ответы есть в конце любого сборника кроссвордов.
Я в недоумении, а потому только повторяю:
– Несчастная старушка.
– И да и нет. И да и нет. Вы не забывайте, юноша. История любви у каждого своя. У каждого. Пусть она закончится крахом, угаснет, пусть даже не начнется вовсе и останется в воображении, но от этого она не станет менее реальной. Наоборот, она может стать даже более реальной. Иногда встречаешь пожилых супругов, которые, как видно, до смерти наскучили друг другу, и диву даешься: что между ними общего, почему они до сих пор вместе? И оказывается, не потому, что их держат условности, привычка или самоуспокоенность. А потому, что у них есть история любви. Она есть у каждого человека. И это – единственная история.
Молчу. Я получил отповедь. Причем не от Сьюзен. А от жизни.
В тот же вечер я пригляделся к родителям и внимательно прислушался к их разговорам. Сделал попытку представить, будто у них за плечами тоже есть история любви. Из стародавних времен. Но продвинулся я недалеко. Затем постарался представить, что у каждого из них все же была любовная история, но совершенно отдельная, либо до свадьбы, либо – что еще более щекотливо – в браке. Но и тут ничего не срасталось; я сдался. Почему-то эти мысли вытеснялись другими: а способен ли я, подобно Джоан, играть некую роль, не вызывающую любопытства? Как знать?
Потом я мысленно отмотал события назад и попытался представить, как складывалась родительская жизнь до моего появления на свет. Вижу, как они начинают путь: бок о бок, рука об руку, счастливые, уверенные, шагают вперед по борозде, выстланной мягкими, нежными травами. Кругом тянутся бескрайние цветущие луга, природа никуда не спешит. Жизнь идет своим чередом лет десять, а то и двадцать, ровно и мирно, не предвещая опасностей, но мало-помалу из-под изумрудной зелени начинают проглядывать бурые проплешины, борозда углубляется, а края становятся выше, и что за ними творится – уже не видно. Из борозды теперь не выбраться, возврата нет. Вверху только небо, и к нему тянутся бурые земляные валы, грозя похоронить под собой путников.
В мои планы совершенно не входило увязать