Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 2. Виталий Зегмантович Лозовский
добиться, например, улучшения качества пищи, бытовых условий в результате массовых голодовок. Голодовка в одиночку, как правило, ничего не даёт – всегда можно насильно накормить, и голодай затем снова, если хочется. Повлиять на ход следствия, суда таким образом, как правило, также не получается – это больше игра на публику. Но, тем не менее, зеки снова и снова возвращаются к этой форме протеста. Для большинства это крайняя возможная форма выражения своего несогласия с чем-то. По крайней мере, они создают для себя видимость деятельности: «я сделал все от меня зависящее».
Я уже упоминал, что и сам однажды это делал. Так как тогда мы были этапниками, не имеющими ни адвокатов, ни возможности связаться с волей, то нас просто долго били, пока у всех не появился аппетит. Но, тем не менее, условия наши на следующий день выполнили. Такой вот компромисс.
Более экстремальной формой является попытка самоубийства. Такой вариант протеста встречается весьма часто. Эффективность такого протеста для самого протестующего сомнительна, имеет, скорее, философский подтекст. Я не говорю об истерической реакции человека, доведённого до крайней степени напряжения, как правило, самим же собой, а не кем-то, когда мысли уже не работают.
Часто попытка самоубийства только имитируется (с целью напугать). Для этого обычно вскрываются вены. Как известно, никому ещё не удавалось таким образом покончить с собой, хотя бы по той причине, что венозная кровь быстро свернётся и кровотечение прекратится. Для «успешного» финала этому нужно воспрепятствовать, что достигается погружением разрезов в воду. В условиях камеры это невозможно, так как человек практически всегда на виду. Да и с тазиком это плохо получается. Можно сделать глубокие порезы с тем, чтобы вскрыть артерии. Это уже ближе. Но снова же, будучи всегда на виду, сделавший себе такое вскрытие мало чем рискует, разве что тем, что его обязательно затем отправят в дурку на экспертизу. У администрации есть ещё неформальное средство профилактики для таких экстремалов – раны затем зашивают без наркоза. Так как кураж к этому времени уже обычно проходит, то процедура оставляет массу воспоминаний у пациента. Да и не каждый может вскрыть себе вены: для этого надо быть либо очень сильным, либо неуравновешенным и слабым.
Вспомнил рассказ старого арестанта, услышанный мною в самые первые дни пребывания в СИЗО. Будучи ещё молодым, и к тому же наркоманом, он прибёг к этой процедуре. Перед этим он долго угрожал, кричал, что я, мол, вскроюсь. И таки сделал это. До артерий не достал, вскрылись только вены.
«Лёг, я значит, на шконарь, и жду, когда все бросятся меня спасать, колотить в двери, вызывая врача,– рассказывал он, – но слышу, что никто особо почему-то никуда не спешит. Вскоре меня привлекает подозрительная активность зеков. Все гогочут, шутят. Руль ещё в самом начале схватил шлемку и подставил под руку, собирая кровь. Кто-то уже разжигает факел, кто-то чистит луковицу. Я лежу, типа умираю. Но когда услышал запах зажарки и понял, что происходит, встал