Total Dream. Андрей Черный
то там люди в кителях, избыточное дублирование символики на поверхностях, даже плач людей какой-то притворный. Помню, в КНДР даже закон такой был, что нужно изображать скорбь три дня после смерти лидера страны, не то тюрьма. Я прошел немного вперед, чтобы увидеть предполагаемого диктатора.
Но все оказалось не так просто. Со скоростью черепахи я проталкивался сквозь толпу зевак, видно, ей не было конца. Кто-то одернул меня за рукав куртки:
– Ты действительно хочешь увидеть, что там? – сказал пожилой человек, стоявший у меня на пути.
Мрачный старик со сверкающей лысиной был одет в немодное потертое пальто с высоким воротником и чем-то напоминал католического священника.
– И что же там? – возмущенно спросил я.
– Уверен, что ты готов к этому? – он показал пальцем в конец толпы, где хоронили виновника торжества.
– А чего мне бояться?! – сказал я и, оттолкнув деда в сторону, стал пробираться дальше.
Я шел медленно, но уверенно, практически не останавливаясь. За головами едва удавалось разглядеть очертания роскошной кареты с гробом внутри. Два гравитационных модуля держали на плаву похоронный транспорт, по оба фланга сопровождаемый конвоем солдафонов в экзоскелетах. По маршруту, выстроенному из стоящих по стойке смирно, он направлялся к предполагаемому мавзолею. Я прошел еще немного вперед и встал в первых рядах. Гроб открыт, но не могу рассмотреть человека в нем. Наверное, этот чугунный устрашающий монумент в сотне метров отсюда возвели в его честь.
Гламурненько. Не летающим же гробом пугал меня старик. Тогда чем? Возможно, он просто чумачечий. Мы так с братанами из столовой называем реальных, на наш взгляд, психов. Женщины даже не плачут, рыдают. Все опустили головы. Здесь тысячи, десятки тысяч людей, всех не сосчитать. Местный фюрер, однако, политический лидер.
Дождь немного утих. Гроб занесли в здание. Но я не пошел внутрь, так как мой взгляд застыл на голографической трехметровой фотографии в рамке на фронтальной стороне сооружения: мое лицо, будто состаренное через FaceApp, всматривалось вдаль.
Меня слегка толкнули в плечо. Я обернулся: позади стоял… чертов старик?! Он вопрошающе заглянул мне в глаза, потом отвел взгляд в сторону и произнес:
– Надпись прочти.
– Спасибо за напутствие, батюшка.
От одного только вида этого дедули мне становится не по себе. Кто он вообще такой? И кто я? Подпись гласила: «Маркус I (2032-2087)». Постойте, это же мой год рождения, меня зовут Маркус – совпадение? Почему «первый»? Неужели это мои похороны? На похороны психа собралось столько человек? Этого не может быть.
– Неплохие перспективы. Прожить пятьдесят пять лет, и умереть известным уважаемым человеком, – в голосе за спиной чувствовалась толика ехидства.
– Чего ты ко мне прицепился?
– Маркус, ты умер, но я с тобой разговариваю. Парадокс.
Я повернулся и с ног до головы осмотрел старикашку:
– Меня последние лет десять никто не называл по имени.
– Только чужие