Лесное лихо. Владимир Владимирович Титов
тебя, – сказала пани Марта.
…В ту ночь из всех случайных гостей фольварка Калинковичей хорошо спали, пожалуй, только пан Владислав да Любка, служанка Бельских. Юная Ванда ворочалась и вздыхала, ей было то жарко, то знобко. Несколько раз она принималась тихонько плакать. Не спалось и пани Марте: не каждый день везёшь единственную дочку на свадьбу! Не спал Микалай в своём покое. Он то ложился на лавку, не раздеваясь, то вскакивал и принимался ходить взад-вперёд, то садился и смотрел в одну точку.
Ближе к утру шляхтич вышел во двор, прошёл к конюшне, там растолкал сонного калинковичского конюха. Через некоторое время он вёл по двору в поводу осёдланного дрыкганта12.
– Надумали уехать не прощаясь, пане Микалаю? – послышался звонкий голосок, который молодой шляхтич узнал бы из тысячи. – Ужели наше общество для вас столь противно, што вы не страшитесь честь шляхетскую невежеством запятнать?
Микалай остановился.
– Панна Ванда, – проговорил он – и видно было, что нелегко даются ему эти слова, – как только я увидел вас – понял, што не встречал никого прелестнее, когда услышал ваш голос – навеки пропал. После нашей встречи я не полюблю больше ни одной девицы, будь она хоть королевной, потому што сердце моё принадлежит вам. Однако судьба нам расстаться и не вспоминать больше друг друга. Вы осчастливите своего мужа, ну, а я постараюсь как-нибудь дожить, сколько мне отмеряно, зная, што не будет со мною рядом той, которая дорога мне больше всего на свете.
– Чем я оскорбила тебя, рыцарь, што ты признаёшься мне в любви и тотчас меня отвергаешь? – тихо спросила Ванда.
– Я дал клятву, панна Ванда, што не стану мешать шлюбу13, о коем ваши батьки с паном Чарнецким домолвились, – сказал Микалай.
Ванда схватила его за рукава.
– Не будет ничего, – сбивчиво заговорила она, глядя на него полными слёз глазами. – Никакого шлюба. Потому што я того не хочу. И не в чем тебе клясться! Слышишь, милый? Не хочу за Чарнецкого. Хочу за тебя! Ничего и никого не боюсь, хоть весь свет встанет против! Увези меня, сделай женой своей… или возьми пистоль да застрели здесь, потому што не будет у меня жизни без тебя!
Некоторое время оба молчали.
– Коли так, – сказал Микалай, – знай, голубка моя: нет той силы, которая сможет разделить нас. Ни христианин, ни басурманин, ни ангел Господень, ни нежить пекельная. Счастье нашукаем – так на двоих, загинем – так вместе. Но знай – покуда я жив, никто не посмеет даже косо глянуть на тебя.
– Микалай… – тихо сказала Ванда, – матушка моя не даст согласия, даже если оба у неё будем на коленях прошать. Коли ты готов меня взять – надо бежать, не мешкая.
– Нет, – ответил, подумав, Микалай.
– Нет? – не поверила своим ушам Ванда. – Это… потому что я против матушкиной воли замуж иду и от имения отпадаю14?
– Не то ты молвишь, голубка моя, – улыбнулся
Дрыкганты, или дрыгванты – порода коней, выведенная в Великом Княжестве Литовском, Руском и Жамойтском специально для рыцарского боя. Отличались мощной широкой спиной, крепкими хорошо очерченными ногами, небольшой головой. Глаза в силу анатомических особенностей могли отсвечивать красным, что придавало рыцарским коням поистине демонический вид. Масть имели чаще всего пегую и чубарую (есть свидетельства о полосатых дрыкгантах и о конях, имеющих шкуру наподобие леопардовой). До наших дней не сохранились, порода выродилась во второй половине XVII столетия.
Бракосочетанию.
Опасения панны Ванды не напрасны. «Где бы которая девка без воли отцовъское и матъчиное шла замужъ, таковая отпадываеть от посагу и от именья отчызного и матерыстого, также и спадковъ», гласил Статут Великого Княжества (розделъ пятый «О оправе посагу и о вене», артыкул 8).