Классический подход. Оригами. Версии. Стихи. Сказки для взрослых. Алена Яковлева
phasis>Старые, давние, примитивные классические упражнения в рифмованных чувствах, мыслях, открытиях и философиях. История сомнений и отношений, вопросов и ответов, философских поисков юной девочки, которую обрекли на взрослость без поэзии, ограничив только строгой геометрией прозы. Небезграничный словарный запас из-за такого же кругозора, лишние глаголы и союзы, стандартные клише, сырые метафоры (необлизанные новорождённые котята), запреты советских времён, в том числе на секс и необычность, неудачная попытка смирения с ложью и несвободой.
Она не была талантлива, в ней просто навязчиво звучала музыка стихов. А тогда у неё было так мало слов, чтобы проявить эту музыку на бумаге нотами алфавита! Она писала, чтобы не запутаться и не взорваться безумием. Стихами она заряжалась и лечилась. Всё это в конце концов вырвется наружу отчаянным бесстрашным восстанием против кармического и общественного долга быть несчастливой во благо установленным кем-то правил и законов. Но это случится через десятки лет. По годам внизу стихов видно, как меняется суть и восприятие мира, окружение и обстоятельства. И как крепко сидит внутри стержень самоограничения, забитый намертво ещё в детстве. Она так и осталось идеалисткой, мечтающей сделать мир достойным слова «прекрасный».
Если в этом кто-то разглядел интригу, пусть тогда отпустит воображение, достанет из захламленных будней осколки памяти, приготовится примерить на себя чужие чувства и ситуации, пережить страдательно-душевный дискомфорт сердца, запрятанного в слишком тесную клеть.
Сборник начинается с 1989 года, т.е. с 18-ти лет, и заканчивается 2002-ым. Перерыв продлился до 2008, но это уже совсем другие истории, другой человек и другой сборник.
Эпиграф
Терпи, бумага, слушатель и друг,
Мой молчаливый преданный приятель,
Мой врач – целитель от сердечных мук,
Моей души искусный открыватель.
Храни в себе мою любовь и страсть,
Мою тоску о прошлом, чтобы снова
Смогла я в своих мыслях чистой стать,
Как белый лист, не знающий ни слова.
Я бы хотела тебе клятву дать
Быть верною подругою до смерти.
О, Небо, пусть рождаются опять
Мои стихи, мои немые дети!
январь 1989
Ночь и День
Не говорите сейчас о нас,
Для нас неведенье сейчас спасительней.
Закройте свой всевидящий глаз,
Для нас слова сейчас ваши губительны.
Зачем нам знать друг о друге то,
Что знаем мы, но что знать не хочется.
Зачем вам нужно наш слышать стон
И о несчастье любви заботиться?
Чужую жизнь не узнать наощупь,
Чтоб видеть все, нужен свет поярче.
А мы хотим, чтоб темно было ночью,
Хотим смеяться, пока не плачем.
Пусть будет дождь, пока он идет,
Пусть светит солнце, пока день тянется:
Мы своим дням не ведём подсчёт,
Мы будем вместе, пока не расстанемся.
Есть ночь, и есть безнадежный шанс.
Есть день в ожидании своём мучительный.
Не говорите сейчас о нас:
Для нас неведенье сейчас спасительней.
январь 1989
Предчувствие
Мне всё заранее известно.
Я знаю, это будет так:
Мы никогда не будем вместе,
Хоть я своей любви – не враг.
Нет, не полюбим мы друг друга,
Нам жизни вместе не делить.
Но только те часы досуга
Еще мне долго не забыть.
Мы одиноки, хоть и рядом:
Для радости не стало сил.
Кто виноват, что в нас так рано,
Ещё живых, огонь остыл?
Пусть улетят все злые вести,
И горе не следит за мной.
Пусть в будущем не будем вместе:
Я в этот миг сейчас – с тобой!
февраль 1989
Февральское
Вот и наступил вечер.
Но ты не зажёг свечи,
Чтобы я не смогла разглядеть твоих глаз,
Чтобы не поняла смысл несказанных фраз,
Чтоб не чувствовать холод погашенных чувств,
Чтоб не видеть тоски обмороженных уст.
Сам видишь – я всё понимаю.
Но зимой слышен был запах мая.
Ну и что, что пошёл снежный ливень из туч,
Ну и что, что тускнеет последний мой луч.
Ну