Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник). Найо Марш
по вере отца Джордана помог ему разложить скромные пожитки в каюте. Закончив с этим, священники посмотрели друг на друга с несколько неуверенным и озабоченным видом людей, которым предстоит скорое расставание.
– Что ж, – заговорили они одновременно, и отец Джордан продолжил: – Очень мило, что вы проводили меня, проделали весь этот путь. Я был рад вашей компании.
– Вы? – восхищенно заметил коллега. – Думаю, нет нужды говорить, какую радость вы доставили мне. – Он убрал руки под сутану и скромно стоял перед отцом Джорданом. – Автобус отходит в одиннадцать, – добавил он. – Вы, наверное, хотели бы обустроиться и передохнуть.
Отец Джордан улыбнулся и спросил:
– Что-нибудь желаете сказать мне на прощанье?
– Ничего такого, что соответствовало бы случаю. Просто я… ну, вдруг понял, как это много значит для меня – иметь перед глазами пример столь доблестного служения. Такой, как вы…
– Человек мой дорогой!
– Нет, правда! Вы поразили меня, отец, столь глубоким и ревностным служением Господу нашему и Его церкви. Да будет вам известно, все наши братья просто восхищаются вами! И еще, думаю, все мы знаем о вас гораздо меньше, чем друг о друге. Тут на днях отец Бернар сказал, что, хотя наш орден не связан обетом молчания, вы всегда будете придерживаться своего правила молчания духовного.
– Не уверен, что столь уж восхищен этим афоризмом отца Бернара.
– Вот как? Но он имел в виду только хорошее. Нет, правда. Вот я, к примеру, слишком много болтаю. Надеюсь, что в самом скором времени возьму себя в руки и перестану. Прощайте, отец. Да благословит вас Господь!
– И вас тоже, мой дорогой. Пойду провожу вас до автобуса.
– О нет, пожалуйста…
– Мне будет приятно.
Они прошли на нижнюю палубу. Отец Джордан перемолвился словечком с матросом, дежурившим у трапа, и оба священника сошли на берег. Моряк наблюдал за тем, как они идут по причалу к зданию морского вокзала, туда, где находилась автобусная остановка. В своих черных сутанах и шляпах они походили на привидения. Вскоре туман поглотил их. А примерно через полчаса отец Джордан вернулся уже один. Было пятнадцать минут двенадцатого.
Каюта мисс Эббот находилась ровно напротив каюты миссис Диллингтон-Блик. Ее владелица быстро и аккуратно распаковала свои сумки, бережно, точно некие церемониальные одеяния, разместила сложенные предметы туалета в шкафчике. Все наряды отличались строгостью. На дне второй сумки лежала пачка нот. В кармане жакета – фотография. То был снимок женщины примерно того же возраста, что и мисс Эббот, довольно хорошенькой, но с грустным разочарованным взглядом. Мисс Эббот смотрела на снимок, пытаясь побороть чувство отчаяния и отвращения, затем уселась на койку, зажав крупные ладони между коленями. Шло время. Судно слегка покачивалось у причала. Мисс Эббот услышала громкий бархатистый смех миссис Диллингтон-Блик, и ей немного полегчало. Прибывали новые пассажиры, слышались шаги над головой и какая-то возня и крики на причале.