Воспоминания о юности. Ирина Верехтина
думала, ждать тебя будут?
– А на тракторе – нельзя?
«Смотритель» как-то странно на нее посмотрел. Вике показалось¸ с жалостью.
– Эх, ты… горе! Ну, раз приехала, сиди, грейся, а я пойду за трактором.
Вику разморило в жарко натопленной будке, и она нечаянно заснула. Разбудил ее мужичок в лохматой шапке и полушубке – тоже лохматом. Он здорово смахивал на медведя, и Вика решила, что он ей снится. И тут медведь снял шапку и ухватил ее за плечо огромной мягкой лапой. Вика дернулась из цепких медвежьих лап – и проснулась…
– Вставай, вставай, дочка! Ехать пора, – бормотал медведь и тряс Вику за плечи. – Отвезу тебя в Рождество, раз такая надобность. Счастье твое, что я в мастерских задержался, а то уехал бы, и топала бы десять километров на своих двоих. Или – домой воротилась?..
Слова сыпались из него, как разноцветные бусинки, и Вика улыбнулась. Мужичок ей чем-то нравился, с ним Вика чувствовала себя под защитой. Он так заботился о ней (а ведь впервые встретил!) Как папа, подумала Вика.
– Нет, мне домой никак нельзя, мне очерк писать надо – о трактористе из вашей деревни. Дементьев Иван Арсеньевич. Знаете такого?
– Как не знать… – ответил мужичок и распахнул перед Викой дверь. За дверью стояла новенькая «Нива».
– А я думала, мы на тракторе поедем, – сказала изумленная Вика. Мужичок вздохнул. – Ты вот что, дочка. Жить будешь у меня. Жена тебе утресь блинцов напечет, она у меня по этому делу мастерица… Ты блинцы-то любишь? (Утресь, блинцы… это все арготизмы, надо бы в очерк вставить – соображала Вика, у которой всегда были пятерки по стилистике).
– Поживешь, поглядишь… – продолжал между тем мужичок, – как оно, в деревне-то, зимой-то… А трактора в ремонтных мастерских зимуют. Захочешь поглядеть, отвезу. Одна – даже не думай! Здесь, видишь, барышень-то городских не очень любят. А со мной везде можно, хошь в мастерские, хошь куда…
Вика сразу поверила, что с ним – можно: от него дружелюбными теплыми волнами исходила спокойная уверенность. «А к Ивану Арсеньевичу Дементьеву меня отведете? Или одну отпустите? – пошутила Вика. – Мне о нем очерк написать поручили».
– Ну, раз поручили, пиши, – согласился мужичок. – Пиши, дочка. Я тебе газетки летошние найду, там все прописано – и про рекорды, и про премию… Пиши!
– То есть как это – пиши? Вы мне что, газеты переписывать предлагаете?! – Вика даже порозовела от возмущения. – Я интервью у него хочу взять! От него хочу все услышать, а не из старых газет!..
– Да какие ж они старые? Летошные газетки, поискать токо надо… – Мужичок словно не слышал Вику. – Счас приедем, поужинаем, да и спать пора. А утресь баньку истоплю. Бани-то деревенской ты небось не видала? Ну вот, значит, попаришься… Денег с тебя не возьму, живи сколь надо. А с разговорами ко мне боле не приставай. Я это – Иван Арсеньевич. Я самый и есть. И чтобы никаких интервью, и не заикайся об этом! – прикрикнул он на изумленную Вику. – Осс-споди! И как тебя токо родители отпустили одну, в нашу