Моя жизнь по соседству. Хантли Фицпатрик
все семейство и говорит: «Знаете, этого же можно избежать». Будто большая семья, ну, я не знаю, пожар, а они медвежонок Дымняшка.[1] Тех, кто говорит папе о вазэктомии и о дороговизне колледжей, словно он не в курсе. Таких мне хотелось поколотить не раз и не два…
Ну и ну! В школе, да и нигде вообще я не встречала парней, которые так быстро переходят от болтовни к делу.
– Стоит приглядывать за людьми, которые знают, какая дорога самая правильная, – задумчиво говорит Джейс. – А то задавят, если вдруг на пути у них окажешься.
Я тут же вспоминаю, как о вазэктомии и о дороговизне колледжей высказывалась мама, и говорю:
– Мне очень жаль.
Явно удивленный, Джейс поворачивается ко мне:
– Вообще-то мама велит жалеть людей, которые считают себя самыми правильными и навязывают это другим.
– А что говорит твой папа?
– Тут он полностью солидарен со мной. Как и вся семья. Мама – наш пацифист.
На баскетбольной площадке громко смеются. У меня на глазах парень хватает девушку за талию, кружит, потом опускает на землю и прижимает к себе.
– Почему ты не с ними? – спрашиваю я Джейса.
Он долго смотрит на меня, словно обдумывает ответ, и наконец говорит:
– Саманта, а ты как думаешь?
Потом Джейс встает, потягивается, желает мне доброй ночи и спускается по шпалерам.
Глава 4
Утром я чищу зубы – все как обычно, и лицо в зеркале обычное. Белокурые волосы, голубые глаза, веснушки – ничего особенного. Не верится, что ночью я сидела в одной ночнушке и изливала душу чужаку, и не кому-нибудь, а Гарретту.
За завтраком я спрашиваю маму, где она познакомилась с Клэем Такером, но не выясняю практически ничего: мама увлеченно пылесосит ковры в коридоре и отвечает коротко: «На политическом мероприятии». Кроме политических мероприятий мама почти никуда ходит, потому толку от ее ответа немного.
У зеркала над мини-баром Трейси накладывает водостойкую тушь, готовясь отдохнуть на пляже с Флипом. Я пользуюсь моментом и рассказываю ей о вчерашнем вечере. Джейса на крыше я, разумеется, опускаю.
– Ну и в чем проблема? – отвечает она, наклоняясь к своему отражению. – Мама наконец нашла парня, который ее заводит. А если он и с предвыборной кампанией поможет, будет совсем хорошо. Знаешь ведь, что она уже вся издергалась из-за ноября. – Взгляд накрашенных глаз сестра устремляет на меня. – Или дело в твоей боязни близких отношений?
Терпеть не могу, когда Трейси начинает вешать на меня психоаналитическую лапшу. После бунтарского периода Трейси понадобился год психотерапии, и теперь она считает себя чуть ли не дипломированным специалистом.
– Нет, дело в маме, – возражаю я. – Она на себя не была похожа. Если бы ты была дома, то сама увидела бы.
Трейси разводит руками, показывая на нашу суперсовременную кухню, соединяющуюся с огромной гостиной и просторной прихожей. Для троих все слишком большое, импозантное, рассчитанное на то, чтобы произвести неизвестно какое впечатление. Наш
Дымняшка – медвежонок, символ лесного хозяйства США, предупреждающий об опасности лесных пожаров. –