Тихая Химера. Очень маленькое созвездие – 2. Ольга Апреликова
Ние не поднимал его с лаской и уговорами.
Инстинкты бились и мучительно содрогались внутри его слепого поля: им всем, даже Ние, верить нельзя. Будет, будет плохое…
Не было сил пробиться в то ускользающее из памяти, полное света пространство, где клубились облака будущих событий и текли реки судеб. А обыкновенного опыта не было. Он теперь никто и ничто. Точка в пустоте, не больше. Вильгельм однажды как-то наедине объяснил своим тихим голосом, что жесткое излучение грубых пиратских симбионтов парализовало, убило в неокортексе его мозга нежнейшие нервные образования, что позволяли ему быть тайм-навигатором. И что только чудом уцелели базовые клетки, обыкновенные, как у всех, благодаря которым он думает. И радоваться надо, что обошелся он всего лишь легким нервным расстройством, кратковременным параличом ног и некоторой потерей ориентации. А то мог бы стать слепоглухонемым растением вообще без какого-либо соображения, или просто умер бы. Так что живи, мальчик, бегай на своих ногах и радуйся, что жив.
Юм пытался радоваться. И если не бегать, то хотя бы ходить. Но все это плохо получалось. Он ждал беды, хотя все вокруг казалось безопасным. Но то и дело вдруг становилось холодно, так что он ежился и надевал на себя все, какие видел, свои одежки. И больные нервы ныли, ныли и ныли. Юму было не разобраться, на самом ли деле приближается к нему Дракон, другая какая-нибудь погибель или он просто болен. А болезнь никак не отступала. Сил не было, все время хотелось спать. Иногда он засыпал среди дня ни с того, ни с сего, однажды даже в парке лег в сизую траву, свернулся клубочком и уснул. Ние перестал оставлять его одного, опять без нужды носил на руках, развлекал игрушками и терпеливыми разговорами, смотрел ласково, заставлял есть. Однажды утром почему-то не надо было к врачам, и Ние позвал его в парк. Юм немного обрадовался, потому что настоящие деревья, цветы, травы, ветер над ними, солнечные пятна – все еще занимали его, и он, когда смотрел на цветы, забывал все тяжелое. И пахнет хорошо, и птицы вверху чирикают, а в траве всякие смешные шустрые букашки. Вот бы стать букашкой. Или светлячком. А тут светлячков нету, он специально у садовника спросил… И, когда темно, гулять нельзя. Зато сейчас – утро. И так много света, и пахнет зеленым ветром и цветами. И белый песок запутанных дорожек так весело скрипит и хрустит под красными сандаликами.
У него были любимые местечки, и он сразу попросил:
– А пойдем сначала к речке, где мостик высокий, а потом в клумбу большую под тем деревом серебристым? Да?
– Да, только я «в клумбу» не пойду, – засмеялся Ние. – Сам уж забирайся. Только ты ведь опять будешь там час-полтора сидеть?
– Нельзя? – испугался Юм.
– Сиди, сколько хочешь…
Ние в последние дни все разрешал, и от этого Юм вообще потерял опору. Ние улыбается и шутит чаще, но все равно заметно, что он грустит. Почему? Может, он уже устал возиться со слабоумным ребенком? У него ведь