Лес на той стороне. Елизавета Дворецкая
и сам залезет. Хочешь, чтобы Красовит княжий посох принял?[11]
Избрана только фыркнула и бросила на Зимобора насмешливый взгляд:
– Ой, не знала я, что ты так боязлив, братец мой милый! Наверное, и по ночам под одеяло с головой прячешься? Куда Секачу с его кабаньим рылом на престол? Насмешил бы ты меня, кабы смеяться было можно. Сам же слышал – он князем Буяра хочет!
– Буяра он хочет, потому что не хочет в князья меня! А потом чего он захочет – ты знаешь?
– А что потом будет, потом и увидим! А сейчас он правду говорит! И все вече то же самое скажет. Кто твоя мать была? Все же знают, что твой дед был простой смерд, а уже когда тебя на коня посадили[12], его ради этого родства в старосты выбрали. Ты не на меня обижайся, ты на отца отбижайся теперь, что он тебе матери познатнее не дал! – быстро добавила Избрана, видя, как дрогнуло лицо Зимобора.
– Князем буду я, а не мой дед! – резко ответил он и отбросил травинку. – Я – старший сын, и отец меня признавал своим наследником. Хотите спорить – не со мной будете спорить, а с ним! Готова, красавица? И о чем спорить? Что Буяр – дурак упрямый, каждая собака знает. А ты и не знаешь? Хочешь над собой такого князя иметь?
Избрана сжала губы, слушая, но теперь опять улыбнулась, немного загадочно, будто знала что-то такое, чего он не знал.
– Зачем же сразу – Буяра? – многозначительно произнесла она, когда Зимобор умолк.
– А кого же еще? Двое нас.
– Двое? – Избрана выразительно подняла свои тонкие брови.
– Да ну! – изумился Зимобор, сообразив, на что она намекает. – Ты? Да ну, брось! Тебе головку солнцем не напекло? А с березы не падала?
– А чем я хуже вас? – вызывающе спросила Избрана. – Я старше тебя и знатнее его. Ну что?
– Да не было же такого никогда! Со времен Тверда не правили кривичами женщины. И до Тверда тоже не правили. Мы постоянно воюем. Варяги, вятичи, радимичи, да мало ли каких еще леших дурным ветром принесет? Вон, хазары одни чего стоят! Да с какой стати сажать на престол молодую женщину, когда есть двое мужчин? Да нас везде засмеют!
– Все кривичские племена произошли от женщин, – ответила Избрана. – Не правили женщины, братец, так будут править. С давних времен так было: князь – на мирное время, а на военное – воевода.
– Да сам Тверд за что в князья был выбран? Забыла?
– Теперь не те времена, чтобы из железных застежек себе булаву ковать[13] и со Змеем один на один биться! Ты хорошо воевать умеешь – вот и будешь при мне воеводой. Хочешь? А когда нет войны, я не хуже тебя справлюсь. Даже и лучше, может быть.
– Намекаешь, что я глупее тебя? – выговорил ошарашенный Зимобор. У него никак не укладывалось в голове, что женщина может хотя бы хотеть стать князем. Это примерно все равно что… хотеть стать из женщины мужчиной!
Он посмотрел в твердые, решительные, совсем сейчас не женские глаза сестры и вдруг подумал: а ведь и правда глупее!
Деревянный посох – древнейший символ княжеской власти. Есть мнение, что этот посох назывался кием и название Киев (не уникальное для славянских земель) происходит именно от этого слова и означает «стольный город», то есть город, где находится посох власти. Если так, то князь Кий становится явно вымышленной фигурой – трудновато представить царя, которого звали бы Скипетр. Хотя бы потому, что данный предмет и так при нем.
Обряд сажания мальчика на коня проводился в возрасте трех лет, и это был один из первых этапов его взросления.
В сказках есть упоминания о том, что для битвы со Змеем герой кует себе булаву из булавок, которые собирают для этого со всей земли. Видимо, это сюжет начала железного века, когда у славян было мало железа и из него делали еще не оружие (оно было бронзовое), а только нагрудные застежки. Но поскольку железное оружие гораздо эффективнее бронзового, три тысячи лет назад, вполне возможно, для особо важных военных операций племена собирали все имеющееся железо на оружие воинов. Это примерно то же, как если бы в наше время ради какого-то особо важного общественного дела со всего города собирали золотые обручальные кольца.