Очень маленькое созвездие. Том 2. Тихая Химера. Ольга Апреликова
погибель или он просто болен. А болезнь никак не отступала. Сил не было, все время хотелось спать. Иногда он засыпал среди дня ни с того, ни с сего, однажды даже в парке лег в сизую траву, свернулся клубочком и уснул. Ние перестал оставлять его одного, опять без нужды носил на руках, развлекал игрушками и терпеливыми разговорами, смотрел ласково, заставлял есть. Однажды утром почему-то не надо было к врачам, и Ние позвал его в парк. Юм немного обрадовался, потому что настоящие деревья, цветы, травы, ветер над ними, солнечные пятна – все еще занимали его, и он, когда смотрел на цветы, забывал все тяжелое. И пахнет хорошо, и птицы вверху чирикают, а в траве всякие смешные шустрые букашки. Вот бы стать букашкой. Или светлячком. А тут светлячков нету, он специально у садовника спросил… И, когда темно, гулять нельзя. Зато сейчас – утро. И так много света, и пахнет зеленым ветром и цветами. И белый песок запутанных дорожек так весело скрипит и хрустит под красными сандаликами.
У него были любимые местечки, и он сразу попросил:
– А пойдем сначала к речке, где мостик высокий, а потом в клумбу большую под тем деревом серебристым? Да?
– Да, только я "в клумбу" не пойду, – засмеялся Ние. – Сам уж забирайся. Только ты ведь опять будешь там час-полтора сидеть?
– Нельзя? – испугался Юм.
– Сиди, сколько хочешь…
Ние в последние дни все разрешал, и от этого Юм вообще потерял опору. Ние улыбается и шутит чаще, но все равно заметно, что он грустит. Почему? Может, он уже устал возиться со слабоумным ребенком? У него ведь более интересные занятия есть?
В парке Юм на какое-то время перестал перекидывать, как песок, в уме эти тяжелые рыхлые мысли, стал только глазами, забыл обо всем. Даже покидал мелкие камешки в речку, чтоб они звонко булькали в темно-зеленой прозрачной, таинственной воде. Посмотрел с мостика на рыбок. Съел молочную ириску, которую предложил Ние. Но, когда они дошли до той самой большой клумбы – он проверил все свои знакомые цветы, с удовольствием убедился, что никого не забыл, и стал разглядывать новые, на днях распустившиеся, – сразу вспомнил, что Ние, может быть, от него устал, когда услышал:
– Юмасик, ты ведь тут долго опять копошиться будешь? Что, если я тебя оставлю тут одного на часок? Не забоишься?
Юм посмотрел сквозь синие нежнейшие грозди колокольчиков на знакомые деревья вокруг, на пустые белые дорожки:
– Нет. Иди, конечно.
– Только никуда не уходи один, ладно? И не спи.
– Ладно.
Но когда большая фигура в белой рубашке скрылась за поворотом, Юму сразу стало зябко. Он даже поспешно выбрался с клумбы на скрипучий песок дорожки, чтоб побежать за ним, но растерянно остановился. Мало ли какие дела могут быть у Ние?
Постояв, он осторожно шагнул обратно в клумбу. В глаза бросился бледно-сиреневый высокий цветок, и он, забыв о Ние, присел его разглядывать. Вильгельм говорил, что очень хорошо, раз ему так нравятся цветы. Что это вовсе не помешательство и не защитная реакция. И что любое живое