Петербургское действо. Том 1. Евгений Салиас де Турнемир
Сегодня же… Только что сделать-то?
Немец скорчил жалкую гримасу, как если б ему на ногу наступили, и отошел от юноши со вздохом, а принц стал объяснять по-немецки медленно и мерно, что ему нужен переводчик при работе «вот этого болвана» – показал он на одутловатую и пучеглазую рожу слесаря, глядевшего на принца, на все и на всех как бы с перепугу. Он стоял у дверей как деревянный, и только глаза его двигались дико с губ одного говорившего на губы другого.
– Мошет ви все такое с немески на руски… – снова нетерпеливо вмешался Михель, обращаясь к Шепелеву, но тоже запнулся тотчас и прибавил как бы себе самому: – Ubersetzen[10].
– Их? Зер вених![11] – отвечал Шепелев, поймав, по счастию, знакомое немецкое слово. – Да что, собственно, желательно его высочеству? – прибавил он Михелю по-русски.
– Фот это… Так!.. – показал Михель на Котцау и затем стал двигать рукой по воздуху…
– Распилить кастрюлечку? – спросил Шепелев, стараясь выражаться как можно почтительнее.
– Was?![12] – отозвался Михель, не поняв.
– Распилить, говорю, надо. – И Шепелев тоже задвигал рукой по воздуху.
Принц согласился, сказал «ja, ja!»[13] и потом еще что-то вразумительно и медленно, но Шепелев разобрал только одно слово: etwas[14].
Наступило минутное молчание.
– Was etwas? – уже робея, прошептал Шепелев, чувствуя, что вопрос невежлив.
– О Herr Gott?[15] – воскликнул принц и обеими руками шлепнул себе по коленям.
– Ти… Мошно… это… так! – вступил уж Михель в непосредственные сношения с самим мастеровым, делая по воздуху тот же жест пиления.
– Распилить? – хрипло заговорил слесарь. – Отчего же-с. Позвольте… Это мы можем.
И слесарь двинулся смело к Котцау.
– Ты голову не повредишь им? – вступился Шепелев.
– Зачем голову повреждать! Помилуйте. Разве что подпилком как зацепит; а то зачем…
– То-то подпилком зацепит!
– Коли чугун плотно сидит, то, знамо дело, запилишь по голове… А то зачем…
Слесарь двинулся к ротмейстеру и прибавил:
– Позвольте-ко, ваше…
И слесарь заикнулся, не зная, как надо величать барина, что приходится пилить.
Котцау поднял голову и мрачно, но терпеливо глянул на всех.
Слесарь оглядел миску и голову со всех сторон и пробурчал:
– Ишь ведь как вздета. Диковина…
И он вдруг начал пробовать просто снять ее руками.
Котцау рассердился, отдернул голову и заговорил что-то по-своему.
– Так нельзя! Дурак! – шепнул Шепелев.
– Диковина!.. Вот что, ваше благородие!.. – воскликнул вдруг слесарь, как будто придумав что-то.
– Ну? Ну?.. Was? – раздались два голоса – Шепелева и Михеля.
– Надо пилить. Эдак руками не сымешь.
– Без тебя, болван, знают, что не сымешь! – шепотом, но злобно вымолвил Шепелев. – Так пили!
Слесарь взял с пола большой подпилок правой рукой, как-то откашлянул и повел плечами, но
Переводить (
Я? Очень немного! (
Что? (
Да, да! (
Кое-что (
О Всевышний! (