Осколки осени. Денис Станиславович Проданов
я отправился домой. Осознав, что комбинат остался позади, и я был свободен делать что хочу, я испытал еле заметное облегчение, но в общем-то мне уже было всё равно.
Когда мать услышала новости, она была рада, что мне больше не нужно будет никуда уходить. И лишь отец не выразил никаких чувств и не сказал мне ни слова. Со мной о работе он больше не заговаривал, предпочитая обходить эту тему молчанием. Я чувствовал, что ему неприятно вспоминать о случившемся, и он ведёт себя так, будто ничего этого и не было, а если и было, то поросло травой. Всё вернулось на круги своя. О деньгах мы больше не говорили. Так было проще для всех. Инцидент с работой был благополучно исчерпан. Он был навсегда похоронен в семейной памяти, и ни один из нас никогда к нему больше не возвращался.
Я остался со своими воспоминаниями один на один и не делился с ними ни с кем. Я старался загнать их поглубже в мутную реку забвения, и большую часть времени мне это удавалось. Но иногда, в тишине суетливых будней, они вдруг всплывали на поверхность и накатывали на меня как волной. В мгновение ока я вспоминал всё и снова оказывался на комбинате – среди шума и пыли, среди гула и звона – с лопатой против растущей горы.
Побег из Степашек
Всё началось с сигарет. Внезапно они исчезли отовсюду, и их больше нигде нельзя было достать. Я уже привык к тому, что вещи и продукты стали пропадать из магазинов и мне было всё равно. Но для всех остальных эта новость была подобна удару грома. Почти все мужчины и подростки в селе курили, без сигарет они были как без рук. Поэтому отсутствие курева сразило их наповал. Они были готовы к чему угодно, но только не к этому. Курение для них было чем-то святым, на что нельзя было посягать, и даже если всё вокруг летело к чертям, курево должно было оставаться.
Мои мать и отец также были заядлыми курильщиками и каждый из них дымил как паровоз с утра до вечера. Дыма я не любил – он вечно ел мне глаза и заставлял кашлять и морщиться. Но родители слишком любили это занятие и бросать его не собирались. Курение было важной частью их жизни, я привык сидеть в клубах дыма и в конце концов с этим смирился.
В конце восьмидесятых мы жили в Степашках три месяца в году. Вот уже несколько лет подряд мы приезжали на Украину и проводили там летние каникулы. До этого мы снимали комнату в селе Печёра, но потом на скопленные деньги родителям удалось купить небольшую мазанку на окраине Степашек, и летом она была нашим домом.
От Москвы до Степашек было далеко, больше тысячи километров и я долго не мог понять, зачем нам каждый раз ехать в такую даль. Но дом был куплен и ждал нас и, значит, выбора не было и нужно было ехать. Мы садились на поезд, проводили в пути всю ночь, потом делали пересадку и ехали дальше на автобусе. В дороге я очень уставал и ждал нашего приезда как избавления.
Дом был окружён большим садом с тенистыми деревьями, и земля у входа была усеяна палыми яблоками и грушами. Вокруг было тихо, лишь иногда можно было услышать, как вдоль по улице гонять стадо коров. Летом всегда было жарко,