После меня. Линда Грин
спрашивает он.
Я киваю, боясь что-либо говорить, потому как подозреваю, что все мои зубы в шоколаде.
Он берет свою ложку и тоже пробует.
– Супер, – говорит он.
– Всегда выбирай то, что ты выбрал бы, когда тебе было двенадцать лет от роду, – говорю я ему.
– Ты выбрала бы грибы с чесноком, когда тебе было двенадцать лет?
– Да. Мой папа – повар. Я привыкла к чесноку еще с тех пор, когда только начала ходить. Он говорил, что не хочет, чтобы я была одной из тех детей, которые не едят то, что едят их родители. Он наполовину итальянец, – добавляю я. – Это многое объясняет.
– Так что, у тебя знойная итальянская фамилия? – спрашивает Ли.
– Нет. Моя фамилия – Маунт. В школе моя фамилия считалась забавной. У папы итальянкой была мама, а не отец. Тем не менее у меня дурацкая фамилия.
– Но ты зато переняла у него средиземноморскую внешность.
– Только глаза. Все остальное – от мамы.
– Тогда она, должно быть, красивая женщина, – говорит Ли.
Я упираю взгляд в стол.
– Она умерла, – говорю я. – Семь лет назад. От рака. Но она и вправду была очень красивая. Во всех отношениях.
– Мне жаль, – говорит Ли.
– Ничего-ничего.
Я тянусь рукой к своему стакану, но он перехватывает мою ладонь.
– Я говорю искренне. Мне очень жаль. Я не знал. Тебе, по-видимому, было очень тяжело.
– Спасибо за сочувствие, – говорю я, пытаясь удержать себя в руках. – Я пережила это – и это все, что я могу сказать. И все еще тоскую по ней.
– У тебя близкие отношения с отцом?
– Думаю, да. Я все еще живу вместе с ним. Смерть мамы стала для нас обоих тяжелым ударом.
Я больше не собираюсь говорить об этом. Меня удивляет, что я уже так много сказала. Обычно я не очень много о себе рассказываю – по крайней мере, людям, с которыми недавно познакомилась. Наверное, я сделала это потому, что знаю: он станет важным человеком в моей жизни. Во всяком случае, если верить моей страничке в «Фейсбуке».
– А твои родители? – спрашиваю я, желая сменить тему.
– Разведены, – говорит он. – Мама по-прежнему живет в Горсфорте, в пригороде Лидса, где я вырос. Я вижусь с ней пару раз в неделю. Она готовит мне по воскресеньям жаркое.
– А папа?
Ли качает головой:
– Я его с тех пор почти не видел.
Мне хочется порасспрашивать его, но у меня возникает ощущение, что Ли не хочет об этом говорить. Я вдруг осознаю, что он все еще держит мою ладонь в своей. Мне это приятно. Мне кажется, что так и должно быть.
Он все еще держит мою ладонь в своей, когда мне вдруг приходит в голову посмотреть на часы.
– Вот черт!.. – говорю я. – Мне пора идти. Последний поезд домой – через десять минут.
– Если хочешь, я отправлю тебя на такси, – говорит Ли.
– Нет, не надо. Я поеду на поезде.
Ли просит принести счет и платит по нему наличными еще до того, как я успеваю предложить оплатить половину.
– Спасибо, –