Идеальное отражение. Дмитрий Казаков
– вялый какой-то был... – Он помялся, подбирая слова. – Заторможенный, будто бы сонный. Ведь правду я говорю, Леха?
– А то, – отозвался с вышки его напарник.
– Он грибы собирал, тут, неподалеку, – сообщил Синдбад. – И после этого мы с ним встретились.
И что самое интересное – все так и было, без обмана.
– Грибы? – Глаза у Васи стали, как донышки граненых стаканов, а ухмылка едва не разорвала губищи. – Тогда ясно, тут и боевой костюм скинешь, и себя забудешь, и маму родную. Давай «калаш» свой... где только такое старье нашел? – Он поводил сканером. – Ага, чисто. А ты, земляк, генераторы не забудь заглушить, иначе неприятности будут.
И он выдал Синдбаду десяток колпачков-глушилок, что используются для того, чтобы лишать энергиков возможности пускать огонь или кидать молнии. Появись один из таких бойцов в пределах Обочины без них – его мигом выпрут взашей и больше сюда ни за что не пустят.
Синдбад напялил глушилки, а когда мы вошли на территорию Обочины, спросил негромко:
– Что это еще за история с двойником? Я же знаю, что час назад мы были далеко.
– Долго рассказывать, – я вздохнул. – Можно сказать, что из-за него я вляпался во все эти неприятности.
Башка все еще гудела, а вопросы роились в ней тучей потревоженных мух – как долго пробыл здесь дубль? Чем он занимался? Успел ли повидаться с Зарайским и Петренко?
– Надо выпить, – сказал я и содрогнулся при мысли, что дубль мог побывать и в «Пикнике», а то еще и к Старьевщику заглянуть, или вообще завалиться к матушке Жужу и заказать там оргию.
Нет, сейчас нам нужно отправиться туда, куда бы я никогда не пошел!
В пределах Обочины, помимо вотчины Кали, есть несколько заведений масштабом помельче, одно – совершенно фешенебельное, для сорящих деньгами туристов, желающих посмотреть «настоящий сталкерский бар», и штуки три – грязные и вонючие забегаловки.
Через десять минут мы сидели в одной из них, перед нами стоял пузырь водки типа «горлодер», два стакана и вскрытая банка рыбных консервов. Бармен по кличке Штука пялился на нас подозрительно, а прочие посетители, из которых я знал двоих-троих, прямо-таки излучали агрессию.
Сюда ходят только неудачники да новички, то есть те, у кого денег кот наплакал.
– Давай, – сказал Синдбад, разливая водку по стаканам. – Тебе надо, я вижу.
– А тебе нельзя, ты раненый, – напомнил я.
– Почти заросло, – он сложил губы трубочкой. – Я же сталкер, ты забыл?
Это верно – такая напичканная имплантами тварь, как мы, либо подыхает быстро, либо столь же быстро приходит в норму.
– Тогда давай, эх, рыжим море по колено! – согласился я, и мы выпили.
Через пару минут я смог дышать, и к этому моменту беспокойные мысли в башке если и не улеглись, то хотя бы стали жужжать потише. Я закусил, скривился от мерзкого вкуса прессованных рыбьих хвостов и голов – иных «деликатесов» в такой забегаловке не найти.
– Теперь рассказывай, – заявил Синдбад.
– И чего это я должен тебе рассказывать? – Я покосился