Знаки ночи. Андрей Васильев
этому все одно трындец настал.
Еще звонила мама три раза, Маринкин телефон раз пятнадцать отметился, пять вызовов прошли с неизвестных мне номеров, скорее всего, кто-то жаждал предложить мне положенную законом юридическую помощь или бесплатное медицинское обследование. И два раза со мной хотел пообщаться Нифонтов.
А вот это уже серьезнее. Тут придется перезвонить. Как ни крути, а у меня перед ним должок имеется, который все равно придется возвращать. Жизнь-то он нам с Маринкой тогда в лесу спас, что было – то было. И ночная заварушка на кладбище этот долг не списала, там каждый из участников решал свои собственные вопросы. Кто устранял угрозу для жизни, кто преступника, причем физически, кто звездочку зарабатывал. Каждому свое.
Я решил не откладывать разговор с оперативником отдела 15-К в долгий ящик и сразу набрал его номер, но безрезультатно. Он был недоступен.
– Вот, больше ничего нету, – сообщил Родька, тем временем накрывавший на стол. – Хоть убейте.
К чаю у нас дома были только сушки, дошедшие до состояния каменной твердости.
– Не шуми, – попросил я его, убирая телефон в сторону. – Схожу я сейчас в магазин, схожу. Надо же тебе что-то три дня есть, пока меня не будет.
– Опять уезжать куда собрался? – уточнил Вавила Силыч, шумно хлюпая чаем. – Вот ты, Александр, неугомонный стал. Раньше все дома сидел, фильмы глядел или в интернете лазал, а теперь как шило тебе в одно место воткнули.
– На дачу к родителям поеду, – объяснил я ему. – Надо стариков проведать.
– Это правильно, – одобрил подъездный. – А за этого неслуха не волнуйся, пригляжу за ним. Или к делу какому приставлю.
– Опять удава ловить? – хмыкнул я.
– И-и-и-и, где тот удав! – хихикнул Вавила Силыч. – Съели его уже.
– В смысле? – опешил я.
– В прямом, – невозмутимо ответил подъездный. – Один умник из четырнадцатого дома вычитал в какой-то книжке, что копченый удав сильно вкусный. Вот они его в подвале и зажарили, там же и схарчили. И чуть не потравились насмерть! То ли приготовили неправильно, то ли еще чего не так с этой змеюкой. Фомич, их старшой, цветом лица как фрукт апельсин стал, весь оранжевый. Зрелище, я тебе доложу! Прямо такая радость на душе у меня была, когда на него смотрел, словами не опишешь.
Нет, все-таки какая у меня жизнь теперь интересная началась! Кому расскажи, что домовые зажарили и съели в подвале обычного московского дома удава, ведь не поверит никто. Да что там – за психа примут. А ведь оно так и было на самом деле.
– Когда поедешь-то? – уточнил у меня Вавила Силыч, хрустя сушкой. – И на сколько?
– Завтра, – потянувшись, ответил я. – Сегодня уже лень. И до воскресенья.
Хотя, может, и до субботы. Тут все зависит от того, до какой степени маму пробьет на хозяйственную деятельность, и насколько удачлив я буду при побеге с родных шести соток.
Август на дворе, мои старики каждые выходные теперь туда ездят, урожай собирают. Помидоры поздние, груши, тыквы, кабачки. Так что дело всегда найдется,