8 минут. Аня Триббиани
бнет через 8 минут 20 секунд. Не пройдёт и года, как человечеству придёт конец.
Эта новость, облетевшая весь земной шар, прозвучала как гром среди ясного неба. Мы все смертны, и каждый из нас это знает. Но чтобы так сразу, всем скопом погибнуть?
Мир захлестнула паника. Казалось, на Земле не осталось ни одного человека, который не тревожился: а сколько ему осталось? В этом-то и была вся проблема: никто не знал. Власти сказали: «скоро», и ничего конкретного.
Конечно, многие бы и не поверили в неумолимо приближающийся конец света, если б не каждодневные стихийные бедствия и катастрофы. Сначала людям было страшно выходить на улицу: вдруг не вернёшься домой? Но вскоре это прошло: в конце концов, беда может настигнуть хоть где.
Да и вообще, какая теперь разница, как скоро человечеству придёт конец? Люди перестали задумываться о таких мелочах. Они вообще перестали многое делать, бывшее привычным для целых поколений: копить деньги, отказывать себе в удовольствиях, следить за временем. И, самое главное, люди перестали говорить: «Когда-нибудь я сделаю то, о чём давно мечтал». Наверное, перед страхом смерти люди поумнели, осознав, что это «когда-нибудь» либо наступает сейчас, либо никогда.
Неудивительно, что вскоре в негодность пришли многие институты, к которым мы привыкли, как то: органы правопорядка, банковские и общеобразовательные учреждения, и многие другие. Людям были полностью развязаны руки: делай, что хочешь, и когда хочешь. К чему теперь правила, законы? И никого, похоже, особо не пугало, что по улицам бродили преступники, набитые ворованными деньгами, которые, как кто-то умный подметил, на тот свет не заберёшь.
В тот день в одной из пригородных больниц находилась всего одна пациентка. В последнее время люди перестали даже думать о болезнях: на это времени нет. Прошлый век прошёл под знаком терроризма, а нынешний был отмечен страхом конца света. И теперь стимул жить, сколько придётся, выступил в роли долгожданной панацеи.
Эшли вот уже несколько дней чувствовала себя неважно, но она никогда не любила врачей. И если б не муж, женщина ни за что бы не оказалась здесь.
Эшли злилась: она же впустую тратит драгоценное время, лёжа на пропахшей лекарствами кушетке! Её приняла единственная на всю больницу медсестра пенсионного возраста, которая постоянно бормотала себе что-то под нос с недовольным видом.
– Что вы сказали? – вдруг вскричала пациентка, приподнимаясь на локтях.
Эшли подумала, что мир перевернулся с ног на голову или просто сошёл с ума – какое ещё может быть объяснение? Что ж, этого следовало ожидать перед неминуемой гибелью всего человечества.
Тем не менее, слова медсестры ещё долго звенели в ушах изумлённой женщины:
– Сожалею: вы беременны.
Кейт
Бежать и скрываться – это всё, что я умею; кажется, всю жизнь я только и занималась этим.
Как дикая кошка Сахары, с первыми лучами срываюсь с места и не останавливаюсь, покуда такое же уставшее солнце, как я, не закатится за горизонт, чтобы немного поспать.
Солнце… Кто бы мог подумать, что я доживу до конца света?
Если честно, я воспринимаю данную новость, как предательство, хоть это и глупо: кто в здравом уме, скажите на милость, станет винить небесное светило в нашей гибели? И ведь не станешь просить: солнышко, милое, пожалуйста, не гасни! Мы не хотим умирать!
Как только меня посещают подобные мысли, я невесело усмехаюсь: какое дело Солнцу до нас, простых людишек?
Мы – всего лишь муравьи, заселившие планету, которую она обогревает – не более.
А может быть, оно и к лучшему? Нет, я серьёзно. Меня не ждёт светлое будущее, напротив: если б не моё стремление к свободе, сидеть мне за решёткой.
Вот уже два года я скрываюсь от правосудия, но не от наказания: каждый день я чувствую последствия содеянного. И это, поверьте мне, совсем не похоже на жизнь.
Когда новая сумасшедшая мысль пронзает мой мозг, я не удерживаюсь от дикого хохота. Качаю головой, призывая себя успокоиться, но вновь и вновь задаюсь абсурдным вопросом: а вдруг Солнце тоже устало – не меньше, чем я?
Через минуту мне это уже не кажется таким абсурдом, ибо как говорил мой отец, ничего не происходит без причины.
А может быть, приближается Судный день, и апокалипсис – расплата за наши грехи? Что ж, это больше похоже на правду (хоть я и не верующая) – грехов у меня пруд пруди. Кражи, грабежи, мошенничества – чего только в моей нелёгкой жизни не было!
И, наконец, убийство.
Моя рука судорожно хватает длинную цепочку на шее – армейский медальон брата. Может быть, после смерти действительно что-то есть, и мы вновь будет вместе? Если так, я хоть сейчас с радостью приму смерть, как старого друга.
«Пора поверить в Бога», – шепчу я, опрокидывая в себя энный стакан шотландского виски, но почти не чувствую опьянения.
Жаль… Может быть, поможет русская водка?
И всё-таки я пошатываюсь,