Безумное наследие. Ярославия Кузнецова
осознать своё возвращение.
Шумно втянув в себя порцию холодного кислорода, Марта открыла глаза и судорожно попыталась сглотнуть тот колючий ком, что застрял у неё в глотке. Горло саднило и першило. Единственное, чего сейчас хотелось так сильно – это сделать один – единственный глоток воды, чтобы вернуть баланс в высохший, будто раскалённая пустыня посреди солнечного дня, организм. Жажда была такой пронзительной, что поначалу она не ощутила боли, сковавшей тело. Это потом доктор скажет ей, что болеть должно терпимо, потому что она на сильных обезболивающих средствах. А сейчас она была уверена, что кошмар абсолютно реален. Впрочем, так оно и было. Переломанные ребра, плечо и раздробленное бедро вспыхнули обжигающим пламенем, если бы медсестра вдруг забыла сделать хоть один из уколов.
Пересилив саму себя, девушка обвела палату взглядом.
В углу стояло старое кресло, застеленное клетчатым покрывалом. Там спал человек, свернувшись в совершенно неудобной позе и накрывшись тонким больничным одеялом с головой.
Марта попыталась пошевелиться, чтобы обратить на себя его внимание. Но тело наотрез отказалось подчиняться, посылая болевые сигналы, похожие на секундные вспышки, в затуманенный сильнодействующими анестетиками мозг. Она разозлилась на собственную беспомощность и нервно вскинула брови. Нужно было во что бы то ни стало докричаться до человека. Девушка предприняла еще одну попытку разбудить его, позвав на помощь. Но и эти усилия оказались тщетными. Пересохшее горло издавало лишь едва различимые хрипы, от которых воздух колебался практически неощутимо. Человек крепко спал. Человек… Марта предполагала, что там, под пледом, спит мама, о которой она успела подумать в последний момент перед тем, как грузовик размазал их с Айлин по салону её новенького внедорожника. Айлин! Боль и жажда внезапно стали такими далёкими и нереальными по сравнению с тем горем, которое обрушилось на неё при воспоминании о любимой подруге. Кричать было бесполезно, это Марта уже поняла. Но дернуть здоровой ногой так, чтобы уронить капельницу, вплотную приставленную к кровати, и снова постараться обратить на себя внимание – уже не настолько нереально, как напрягать бесполезное высохшее горло. В одно мгновение собственные болезненные ощущения отступили на второй план, давая волю душевным страданиям, которые стали гораздо невыносимее боли физической. Физическую боль ей сейчас облегчали капельницы и уколы. Воспоминания об Айлин не могло заглушить ничто, кроме возвращения в тот мир, из которого она только что вернулась.
Спустя пару минут слабых толчков, капельница, наконец, упала, утянув за собой все иголки, торчащие из вен Марты. Девушка сморщилась от неприятного ощущения и от раскатистого в тишине вип-палаты гулкого грохота падающей капельницы.
Вип-палата. Почему она решила, что палата платная? Из бесконечного сериала про врачей, что крутили по вечерам, когда всё население страны устраивалось у плит, обложившись сковородками. Марта не была исключением. Она хоть и жила