Сонеты и поэмы. Уильям Шекспир

      Есть множество примет, что поневоле

      Страшат сердца и нищих, и владык;

      Так мудрено ли, что она от боли

      Едва не задохнулась в этот миг,

                  Поверя злому предзнаменованью,

                  И смерть осыпала нещадной бранью:

      «Костлявый призрак, ненавистный всем,

      Тля, гложущая мир, слепая сила,

      Тиранка лютая, – скажи, зачем

      Ты с жизнью и любовью разлучила

                  Того, кто в юной красоте своей

                  Был ярче розы, ландыша нежней?

      О, если бы могла ты убедиться,

      Как светел он, как молод и хорош!

      Но нет! пусты, как ночь, твои глазницы,

      Ты, метя в старость, наудачу бьешь —

                  И часто, попадая мимо цели,

                  Младенца поражаешь в колыбели.

      Проклятая! Кому грозила ты,

      Готовясь выстрелить напропалую?

      Рок повелел тебе щадить цветы,

      Сбирая в мире жатву роковую.

                  Для стрел златых Амура он созрел,

                  Увы, – а не для Смерти черных стрел.

      Ужели слезы всех напитков слаще?

      Иль вздохи для тебя отрадны так?

      Зачем ты этот взор, как день, блестящий

      В кромешный, вечный погрузила мрак?

                  Природы наилучшее творенье

                  Сгубила ты – и нет тебе прощенья!»

      Она, умолкнув, силится сдержать

      Сребристые ручьи, что вниз по щёкам

      На грудь ее, уставшую страдать,

      Свергаются сверкающим потоком;

                  Но горьких струй неудержим разбег:

                  Он отворяет снова шлюзы рек.

      Глаза и слезы – можно ль ближе слиться?

      Они друг друга зрят, как в зеркалах,

      И не понять, что за печаль творится:

      Слеза в глазах или глаза в слезах?

                  То дождь – то ветер веет на ланитах:

                  Их вздохи сушат, горе вновь кропит их.

      В ее беде сошлось так много бед,

      Что трудно даже выбрать между ними;

      И мнит любая, что ей равных нет,

      И верховодить хочет над другими.

                  Но нет одной беды – есть тьма невзгод,

                  Затмившая ненастьем небосвод.

      Как вдруг сквозь шелест листьев в отдаленье

      Охотничий послышался ей клик;

      Все страхи, все ужасные виденья

      В ее душе рассеялися вмиг:

                  Она почти уверена, что слышит

                  Адониса – и вновь надеждой дышит.

      Иссяк неудержимых слез ручей;

      Как перлы в хрустале, насквозь мерцая,

      Они застыли в глубине очей.

      Лишь изредка беглянка дорогая

                  Скатится по щеке на луг сырой

                  И с пьяною смешается землей.

      О страсть упрямая, как ты нелепа!

      Без удержу ликуя и скорбя,

      И отвергаешь ты, и веришь слепо,

      Лишь крайности любезны