Страстная неделька. Карина Микиртумова
упругим и аппетитным, вышел из душевой. А я даже не смогла выговорить, что у меня нет одежды. Вообще!
Включила воду и подставила под струи лицо. Нет, вот что у меня за жизнь такая? Неправильная? Тридцать два года, не замужем и не была, детей нет, родителей тоже. Имею два высших образования, квартиру однушку, выделенную государством. Получаю чуть больше, чем мой возраст. Пашу как лошадь с утра до вечера. Мои отдушины – редко посиделки с подружками и часто чтение книг. Детей хочется, но от любимого мужчины. Хотя ещё годика два – и можно даже без высокого чувства.
А ещё во мне засела обида на Шевцова, то есть Игната Ивановича. То, что он меня «хочет», поняла. Мне недвусмысленно прямым текстом намекнули. И не только текстом. Но я же ЖЕНЩИНА! А чего хочет женщина? Что она любит? Внимание. Уважение. Заботу. А у Игната выходит, как у Наполеона: пришёл, увидел, победил. Или так: пришёл, поставил перед фактом, соблазнил и потащил без согласия в ЗАГС. Или проще: пришёл, увидел, поимел.
Намылилась мужским гелем для душа и всё смыла с себя. Выключила воду и вышла из душевой. На крючке висело махровое полотенце, рядышком на вешалке принесённый шефом халат. Вспомнил, что мою одежду можно в утиль сбрасывать.
Я вытерлась, оделась и почувствовала себя почти человеком.
Нашла я кухню быстро. Пахло яичницей, ветчиной и кофе. Запах раздался по всему дому, и мой желудок взвыл от счастья. Конечно, он же у меня многострадальный. Показано питание, как при гастрите, но… Что-то грустно мне от всего варёного-парёного и несолёного.
Я смотрела, как шеф копошится у плиты, насвистывая какую-то мелодию.
– Не свистите, денег не будет. Это я вам как главбух говорю, – подала голос.
Мужчина повернулся и улыбнулся.
– Ну, дорогая моя Марианна, садись и подробненько рассказывай о своих б/у. Уж очень они меня заинтересовали.
– Простите что?
– Сядь я сказал! – рявкнул Игнат Иванович, – И не зли. Рассказывай быстро, я ревнивый и долго отходчивый.
Его бы сковородочкой по голове… Ну, или скалкой. Борзометр зашкаливает, того и гляди взорвётся.
– Не буду я вам ничего говорить. Вообще, это личное.
Я всё же села за круглый стеклянный стол и стала ждать взрыва. Тишина меня пугала. А когда Иваныч положил передо мной тарелку с яичницей, зелёным горошком и ветчиной… Вздрогнула.
Мужчина сел, когда и чашки со свежесваренным кофе коснулись стола.
– Я пытаюсь себя сдержать, – начал говорить Игнат. – Да, у меня много недостатков. Один из которых чрезмерная прямолинейность и требовательность.
Хмыкнула и вздохнула. А я за столько лет и не в зуб ногой. Открытие-то какое!
– Мне претит сама мысль, что, будучи рядом со мной, ты думаешь об этих…
Я посмотрела на начальство и покачала головой. Если бы не его «мачо» и «альфа-самец в действии», подумала б, что совсем сбрендил. Я же не спрашиваю, с кем он резвится по ночам. А главное, сколько их там побывало.
– Лучше расскажи, и я успокоюсь.
Нет, обалденно он