Сбежавшая игрушка. Татьяна Алферьева
будет жечь.
Мелкая закусила губу.
– Не молчи, – фыркнул Лэнс. – Можешь стонать, плакать, кричать. Разрешаю.
– Это раздражает.
– Ты о чем? – удивился двуликий.
– Врачей обычно раздражают крики и стоны пациентов, – пояснила мелкая и тут же упала спиной на лежанку, вцепилась руками в ветки.
А он предупреждал: будет больно. Таков чихмин. Зато с ним заживает быстро и практически без следов. Лэнс продолжал делать перевязку. Арина молчала, только костяшки пальцев побелели от напряжения. Вот упрямая! Женщины должны плакать – они так созданы. Или женщины Третьего мира другие? Вряд ли.
– Поспи. Обещаю, утром ты не узнаешь свои ноги.
Лэнс выпрямился и увидел, как блестят невыплаканные слезы в ее глазах. Накинув на девчонку куртку, он отошел к костру и подкинул веток в огонь. Тот затрещал и задымился – попавшаяся под языки пламени зеленая хвоя пришлась ему не по вкусу. Пора на охоту…
Глава 4
Я проснулась от луча солнца, настойчиво щекотавшего мне лицо. Открыла глаза, потянулась. Наконец-то тепло. Снова пахло мясом, на этот раз жареным небольшими кусочками на открытом огне. «Шашлык» горкой лежал на большом темно-зеленом листе, формой похожем на лопух, но на ощупь жестком и гладком, а Лэнс в стороне от костра чистил закоптившийся за время готовки кинжал.
Первым делом осмотрела свои ноги. Новый знакомый оказался прав, ранки подсохли и зажили, словно прошло несколько дней. Чудодейственное средство. Нашему подорожнику с ним не сравниться.
– Проснулась? – заметил Лэнс мои шевеления. – Ну и горазда же ты поспать.
Мне показалось или он чем-то недоволен? Может, настолько сосредоточен на своем занятии? Длинные густые брови сошлись на переносице, губы плотно сжаты, из-за стянутых в хвост волос высокие скулы заметно обострились.
Я отправилась умываться. Солнце стояло высоко, его лучи играли на изменчивой поверхности быстро текущего ручья. Сейчас бы искупаться, пусть даже в холодной воде, и помыть голову, желательно с шампунем. Размечталась… Как смогла, прибрала руками волосы и завязала их в пучок с помощью обрывка ткани. Многострадальный подол заимствованного у принцессы платья сгодился на все. Теперь можно и поесть.
Странный он все-таки, этот Лэнс. Вчера нисколько не удивился ее истории. Или иномирянки у них – обычное дело? Говорит, заблудился в лесу, однако сомнительно, что такой ловкий охотник, который без собаки и подходящего оружия так быстро выслеживает добычу, не способен найти дорогу домой.
– Почему не ешь? – поднял на меня глаза парень. Нет, скорее мужчина, слишком жестким был у него взгляд, выдававший имеющийся за плечами немалый жизненный опыт. Он словно сбросил маску добродушного, своего в доску парниши, сразу повзрослев лет на десять.
– А ты? – я села по-турецки и потянулась за угощением, которого вполне хватило бы на троих.
– Я ел.
– Хочешь сказать, это все мне? – улыбнулась я. Надо же как-то разряжать обстановку, а то становится страшно. Что за мысли роятся в его голове? Почему он так напряжен, а взгляд