Лежачий полицейский. Юля Лемеш
фальцетом. Отчего тускнеет трагизм сказанного. Перо на шляпке психованно трепещет, малиновые губы дрожат, как кровяной студень. Офигеть, как они мне надоели со своими разборками.
Несмотря на визги свекрови, мама глубокомысленно завершает начатое. Носки вывернуты и благополучно доставлены до пункта назначения. Осторожности ради мама протискивается вдоль стенки, чтоб неровен час не прикоснуться к бабушке. Заходит в комнату. Откуда с характерным шумом выкатывает два увесистых глянцевых чемодана на колесиках.
Ошарашенный босолапый папа цеплялся взглядом за меня, как утопающий за спасательный круг. Я многозначительно пожимаю плечами. Действительно, я-то чем могу ему помочь? Разве что чемоданы до машины донести, и то вряд ли. Они тяжелые, а все, что превышает пять кило, для меня вредно. Так в книжке медицинской написано – позвоночник надо беречь смолоду.
Пока мы обменивались взглядами, мама, сидя на стуле в прихожей, смотрела в пол. Старательно пряча выражение лица. Была видна только рыжеватая пушистая макушка. Бабушка пыталась укорить макушку испепеляющим взором, но получилось не очень. Тогда она уставилась негодующим оком разгневанной индюшки на заранее упакованные вещи.
– Ах, ты предвосхитил меня, мой несчастный ребенок!
Прощебетала. Перевела взгляд на голые ребенковы ноги.
– Что и говорить, даже чистых носков от нее не дождешься! Барыня!
Мама, недолго думая, смоталась в ванную, чтоб предстать перед нами с несвежими носками-путешественниками. Причем папа, не замечая никакой издевки в этом действии, сразу догадался – пора собираться в путь – и мрачно обрядил несвежие ноги в несвежие носки.
Честно скажу, меня в этот момент волновало другое. Наблюдая краем глаза, как бабушка роется в лаковой сумочке, я пыталась сообразить, чем меня субсидируют на этот раз. Шоколадкой «Вдохновение» или денежкой?
Повезло. Суетливая влажная рука всунула мне приятно хрустящую голубую тысячную.
«Спасибо, бабуля».
Чмок. Чмок.
Боже, как я люблю деньги.
Просто обожаю.
Подхваченный нахрапистым ветром чужой воли, папа алчно проводил взглядом исчезающую в моем кармане ассигнацию. Тупо позволил запеленать себя в куртку. Засунул вторично обносоченные ноги в модные штиблеты и вцепился в не им собранные чемоданы. По его лицу видно – он никого не предвосхищал. Он просто хотел поизгаляться над беспрекословной супругой. А тут бабушка некстати приперлась со своими разоблачениями.
«Пока, папа, пока».
Скатертью дорога.
Чмок. Чмок.
В доме наступила такая глубокая тишина, которая случается после долгого крика. Мама бестелесным привидением растворилась в районе кухни. Наверное, снова утешается видом на небо. Пытаясь подражать ее неслышной походке, я засеменила к себе в комнату. Под ногой ехидно скрипнула половица.
На улице глухо стукнула дверь машины. Изображая папин прощальный салют, стрельнул пробитый глушитель.
Задрав