Скандал с Модильяни. Кен Фоллетт

      Уже стемнело, когда он добрался до дома – небольшого коттеджа в Клэпэме. Приобрести его в рассрочку оказалось довольно-таки трудно, несмотря на относительную дешевизну старого здания. Но они сумели сделать это.

      Питер сам стал строительным рабочим и превратил весь верхний этаж в мастерскую, для чего снес внутренние перегородки и расширил окна, создав естественное освещение. Все трое ночевали в общей спальне на первом этаже, что оставляло одну комнату свободной под гостиную. Кухня, ванная и туалет разместились в пристройке со стороны заднего двора.

      Питер прошел прямо в кухню и поцеловал Энн.

      – Боюсь, я сорвал злость на своих учениках, – сообщил он.

      – Ничего, вытерпят, – улыбнулась она. – Безумный Митч пришел приободрить тебя. Он в мастерской. Я как раз готовлю сандвичи для всех нас.

      Питер поднялся по лестнице. Безумным Митчем они прозвали Артура Митчелла, учившегося вместе с Питером в Колледже изящных искусств Слейд. Потом он стал преподавателем, отказавшись даже от попытки внедриться в рискованный с коммерческой точки зрения мир профессиональных художников. Он целиком разделял глубокое презрение Питера к нравам и претензиям этого мира, где правили бал деньги.

      Когда Питер вошел, он как раз рассматривал только что законченную картину.

      – Ну, и что ты о ней думаешь? – спросил Питер.

      – Неправильная постановка вопроса, – отозвался Митч. – Она заставит меня вывалить кучу собачьего дерьма по поводу мастерства передачи движения, твоего владения кистью, композиции и эмоционального настроя. Лучше спроси, повесил бы я эту вещь на стену у себя дома.

      – Ты повесил бы ее у себя дома?

      – Нет. Она бы дисгармонировала с моим костюмом-тройкой.

      Питер рассмеялся.

      – Ты собираешься откупорить принесенную с собой бутылку виски или нет?

      – Конечно, собираюсь. Надо же устроить поминки.

      – Стало быть, Энн все тебе рассказала?

      – Да, рассказала. Ты на собственной шкуре испытал то, о чем я тебя предупреждал несколько лет назад. Но личного опыта здесь ничто не заменит.

      – Трудно спорить.

      Питер снял с полки два не слишком чистых стакана, и Митч налил в них виски. Они поставили пластинку Хендрикса и какое-то время слушали фейерверк, извлекаемый из гитарных струн, в молчании. Энн принесла сандвичи с сыром, и все трое стали методично напиваться.

      – Хуже всего, – сказал Митч, – что по сути своей, самая драгоценная сердцевина всего дерьма, которое мы видим…

      Питер и Энн дружно рассмеялись, услышав такую причудливую смесь метафор.

      – Продолжай, –