Узловые точки русской истории. Епископ Дионисий (Алферов)
Только такие люди и могли выжить в Орде, находясь там годами, то в качестве заложников, то в качестве подсудимых у хана, под непрестанным наблюдением, под страхом ежедневной смерти.
У князей «подтатарского» типа в основном отсутствуют идеальные понятия чести, правды, воинской доблести, а остаются лишь понятия земной целесообразности и выгоды. Они редко ходят в походы, больше в составе татарских экспедиций, чем сами, не бьются «на первом ступе». Их отношения с дружиной становятся другими: не боевое братство, а наем на службу или принуждение зависимого человека. Соответственно их дружина не отличается высокими боевыми качествами, это не боевая единица, а «частная охранная структура». Эти князья ведут иную политику, которая наряду с выгодами выживания приносит большой нравственный ущерб. Эти князья могут пользоваться большим или меньшим уважением народа в зависимости от прочих своих качеств, но они и сами не способны к подвигу, и не способны вдохновить на него других. Среди таких нет национальных героев и вождей.
Князья «подтатарского» типа и их приближенные были неспособны стать ведущим национальным слоем, вести политику по объединению русских земель и восстановлению национальной независимости Руси. Нужно было прийти иным людям, поколению князя Дмитрия Донского, свободному от рабского страха перед Ордой, чтобы начать национальное дело.
Евразийский взгляд на татарское иго
Коренному пересмотру подвергли период татарского ига евразийцы. Сразу оговоримся, что нынешние евразийцы (из партии А. Дугина) довольно сильно отличаются от первых евразийцев 1920-х годов и от «последнего евразийца» проф. Л.Н.Гумилева. И, тем не менее, можно говорить об общем их подходе к истории.
Первые евразийцы писали под впечатлением крушения Российской империи и поражения в гражданской войне белых сил. Попытавшись понять победу большевиков, они высказали много здравых суждений по поводу тлетворного западного влияния на Россию и ее отхода от своего исторического пути. При этом они, увлекшись обличением России, оправдали большевиков, приписав им миссию по охранению России от влияния Запада, от расчленения ее на части и восстановлению евразийской империи. Свою задачу первые евразийцы увидели в том, чтобы, отказавшись от конфронтации с большевиками, «просвещать» их в государственном отношении, помогать им строить «новую Евразию», избавляясь от интернационализма и атеизма. Евразийцы надеялись на самопроизвольную эволюцию советского режима в евразийский в рамках того же государства.
Нет нужды повторять, что в своих мечтаниях евразийцы обманулись. Советские спецслужбы использовали их для раскола и разложения русской эмиграции, а возвратившихся в СССР представителей этого направления, отправили в лагеря.
Из такого мечтательного взгляда на современную им действительность, евразийцы делали проекцию на русскую историю, на период татарского ига. Он предстал перед ними, не как период порабощения