Омертвение. Багренные Небеса. Ярослав Толстов
и щедрой рукой хозяина обновил бокалы с шампанским.
– Верится с трудом, правда?
Отпивая шампанское, Наташа, как и раньше во время интервью, свидетелем которого она была, машинально подумала, что Игорь Иннокентьевич слишком уж выпячивает свое бескорыстие.
– Откровенно говоря, совсем не верится, – заметила Надя и захлопнула свой толстый блокнот. – Бескорыстия не существует, как и жизни на Марсе.
– Как журналист, вы обязаны знать все, в том числе и то, что отсутствие жизни на Марсе еще не доказано, – произнес Игорь Иннокентьевич с тонкой усмешкой. – Что же касается бескорыстия – вы еще слишком молоды и очень уж строго смотрите на людей. Дела в моем художественном салоне идут прекрасно, у меня великолепная галерея и я нахожу своим мастерам хороших покупателей за границей. Я, как видите, никак не могу пожаловаться на бедность. Раз в год мы вывозим одну из подборок на выставки – всегда в разные города. Я еще раз повторюсь – нужно, чтобы хорошие художники были известны у себя на родине, а не только за границей.
– Сейчас довольно трудно определить, где чья родина, – хмуро заметила Наташа, и это замечание вызвало у Игоря Иннокентьевича сожалеющую улыбку. Он подцепил на вилку кусочек отбивной и сказал:
– Что ж, как говорили в одном хорошем фильме, здесь собрались люди скептические, а посему вернемся к трапезе.
Хоть Наташе и хотелось поскорее узнать все, что нужно, и попасть домой, где дел было невпроворот, ее не пришлось уговаривать, благо трапеза того стоила – тонкие ломтики хорошо зажаренного картофеля, непривычно большая отбивная по-итальянски, запеченная с грибами и майонезом, салат из креветок в вазочке на длинной ножке, жюльен с грибами, холодное шампанское и еще ожидалась двойная порция мороженого. Старательно и с наслаждением жуя, Наташа чувствовала угрызения совести от того, что кормится за чужой счет, но угрызения эти заглушались веселым ликованием желудка. Сидевшая же напротив Надя, судя по ее виду, явно чувствовала себя как рыба в воде и нисколько не смущалась, без труда совмещая еду, курение, питье, разговоры и изучение окружающего мира. Иногда она одаряла Наташу легкой загадочной улыбкой, которая появилась у нее с тех пор, как она узнала о ее знакомстве с Лактионовым. Когда же Наташа после повторного предложения «отобедать» замялась, собираясь отказаться, Надя тихо сказала ей: «Не валяй дурака! Наслаждайся. Никто тебя никуда силком не потащит». И она наслаждалась, как могла.
Они уютно расположились в одном из маленьких открытых ресторанчиков у моря, которыми припляжная зона просто кишела. Лактионов привез их сюда на собственной серебристой «омеге», и, покачиваясь на мягком сидении, Наташа ощутила откровенную и вполне естественную зависть – конечно, это не троллейбусы и не мужнина «копейка», которая уже на последнем издыхании. И сейчас, разрезая отбивную на кусочки, она не переставала думать, что зря согласилась – тем острее завтра будет ощущаться