По велению Чингисхана. Николай Лугинов
где находится главное орду, и тюсюмэлы с детьми и женами, похоже, там. Но… ок-сиэ! Тайна пока остается тайной! Даже предатели, великий хан, не осведомлены о тюсюмэлах…
Умный Джэлмэ как бы вскользь упомянул о предателях. Он знал, что хан прикажет истребить таковых, но сам рвения не проявлял и впрямую хана не спрашивал, оставляя тому возможность кроить халат по-новому, не нарушая старых обычаев. Тэмучин презирал и ненавидел предательство. Он помнил великих монголов, пригвожденных к деревянному ослу и умерших мучительной смертью, будучи преданными кто джирдженами, а кто развращенными джирдженами степными татарами.
Тэмучин замер, уставившись в одну точку на стене сурта.
– От предателей необходимо очиститься, – наконец сказал он. – Предатели не должны иметь потомства. Нужно выявить всех слабодушных, Джэлмэ…
«Иного и ждать не стоит», – подумал Джэлмэ. У выхода он остановился и еще раз глянул на Тэмучина. Тот махнул рукой: спеши! И Джэлмэ рванул, едва не столкнувшись лицом к лицу с Онгкуром, который торопился к хану.
– Э-э! – от неожиданности сказал Джэлмэ.
– А-а!.. – улыбнулся Онгкур и шмыгнул в ханский сурт. «И этот улыбается!» – подумал Тэмучин, и ему самому захотелось улыбнуться.
– Ты чему улыбаешься? – спросил хан у вошедшего.
– Тойон-хан! Мы выполнили твои приказы в точности – вот я и улыбаюсь! Ни одна лошадь, ни один верблюд или бык с поля боя не остались неприбранными: все разделали, наварили, насушили! Ничего не пропало и не успело испортиться! Вот я и улыбаюсь, хан! Когда такое было?
– А как раненые и покалеченные?
– Держим отдельно от здоровых, но они-то не испортятся, хан. А сушеного мяса много. Может, разделить его между тойонами, а они разберутся, сколько кому и за какие заслуги…
«Умница! – полюбовался хан на молодого Онгкура. – Сколько сражений было до сих пор, и поле боя всегда смердело так, что близко не подойти! Этот же молодец сработал на славу».
– Найманы помогали? – спросил он.
– Еще как! Простые люди, великий хан, везде одинаковы… Много средь них и поваров хороших…
Его перебил буквально ворвавшийся в сурт Мухулай:
– Великий хан! Купец Сархай предупредил, что найманы готовятся к мятежу! Тойонский молодняк готовится напасть на охрану, вырвать оружие и лошадей, а потом бежать к Кучулуку! Что будем делать?
Тэмучин перевел взгляд на Онгкура. Тот уже не улыбался.
– Ты ничего не слышал, Онгкур! Повтори!
– Я ничего не слышал, великий хан!
– Иди и помни!
После исчезновения Онгкура в сурте стало слышно, как всхрапывает у коновязи взмыленный конь Мухулая.
«Пусть доведут свой замысел до конца. Нужно устроить им западню, а потом и хороший укорот», – подумал хан.
– Пригласи ко мне брата Боорчу – Оголой Чербия… – сказал он.
Хан решил дать ему поручение переговорить еще раз с Кехсэй-Сабарахом и предложить старику стать советником войска. А еще необходимо усилить слежку за найманскими