Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима. Вадим Волобуев
удержался на высшем партийном посту. Очевидно, это было следствием его решительной позиции в момент переговоров с советской делегацией, внезапно нагрянувшей в Варшаву 19 октября. Встреча в президентском дворце Бельведер как никогда четко расставила акценты. С одной стороны оказались гости из СССР (Н. С. Хрущёв, А. И. Микоян, В. М. Молотов, Л. М. Каганович), усиленные советским маршалом К. К. Рокоссовским, с другой – вновь избранное руководство ПОРП. Советские вожди пытались давить на поляков, требуя оставить в Политбюро «выразителей польско-советского союза товарищей Рокоссовского, Новака, Мазура, Юзьвяка». Поляки не прогибались, чувствуя за собой поддержку огромного большинства народа. Москва привела в действие военные рычаги, приказав двигаться на Варшаву расквартированным в Польше советским частям. Однако и это не возымело действия. Польская военная верхушка, хотя и состоявшая из проверенных коммунистов, по сути вышла из подчинения министра обороны К. Рокоссовского и сформировала оперативный штаб. В него вошли: заместитель министра внутренних дел Ю. Хибнер (участник войны в Испании, ветеран армии З. Берлинга, выпускник военной академии им. Фрунзе), командующий внутренними войсками В. Комар (член КПП с 1926 г., выпускник командных курсов Красной армии, один из командиров испанских интербригад, в 1952–1954 гг. – в заключении по обвинению во вредительстве), командующий ВВС Я. Фрей-Белецкий (слушатель военной академии им. Ворошилова), начальник корпуса общественной безопасности В. Мусь (довоенный коммунист, участник обороны Ленинграда, выпускник Школы политических офицеров в Москве), командующий ВМФ Я. Висьневский и ряд других. Появился также и гражданский штаб во главе со С. Сташевским, который, по некоторым данным, начал выдавать оружие рабочим автомобильного завода в Жерани[99]. Возникла реальная опасность советско-польской войны. Понимая это, советская верхушка пошла на попятную и согласилась с изменениями в составе руководящих органов ПОРП. В обмен Гомулка дал твердые гарантии того, что Польша не выйдет из Организации Варшавского договора.
Всплеск патриотических чувств поляков сопровождался обострением антисоветских и антисемитских настроений. Несомненно, что в 1956 г. антисоветизм имел значительно большее распространение, так как угроза со стороны СССР была неопровержимой реальностью. Однако и евреи тоже ощущали себя не вполне уютно. На протяжении 1956 г. антисемитские эксцессы имели место в Бытоме, Валбжихе, Легнице, Джержонёве[100]. В январе 1957 г. корреспондент агентства «Юнайтед пресс» Э. Кавендиш отмечал «зловещее усиление антисемитизма» в Польше, которое, по его словам, использовала в своих интересах растущая оппозиция Гомулке[101]. Как иллюстрацию этого можно привести анонимное письмо, полученное в декабре 1956 г. редакцией «Трибуны люду» и советским посольством: «У простого человека кровь закипает, когда он читает в печати статьи, посвященные ликвидации “антисемитизма” в Польше. Но ничего не поделаешь, он должен выдержать,
Орехов А. М. Указ. соч. С. 181–197.
Rykowski Z., Władyka W. Polska próba: Październik 56. Kraków, 1989. S. 160.
АВП РФ. Референтура по Польше. Оп. 13. П. 747. Д. 1385. Л. 364–366.