Бунт. Исторический роман. Книга I. Владимир Уланов
и барабаны, заиграли сопели, Ефим запел весело, с вызовом:
На реке, на речке,
На быстрой Волге.
Припев сперва подхватили сидящие в головном струге:
Калина моя,
Малина моя.
Тряхнув головой, певец с еще большим озорством запел:
Мыла девка платье,
Мыла-вымывала.
Уже на всех стругах подхватили припев:
Калина моя
Малина моя!
Караван стругов и лодок с веселой разудалой песнью на всех парусах несся по Волге к новой судьбе, к большим делам. К старому возврата не было, было только будущее: лихое, неудержимое, где-то бесшабашное в своей удали, но по-русски великое, могучее, грозное.
4
К полудню Степан Разин и ближние есаулы собрались на совет в атамановом струге. Первым держал слово атаман. С озабоченностью он коротко сказал:
– Чтобы плыть дальше, ребята, нам нужно добыть хлеба, кое-какого барахлишка, зелья и оружия. Народ к нам пристает ватагами, а запаса еды у нас только на неделю. Что будем делать, атаманы?
– Надо ждать торговые караваны на реке, – предложил Иван Черноярец.
– Неужто будем нападать? Нам же этого Москва никогда не простит! Да и стрельцов там довольно много плывет, вооружены они хорошо, а о пушках и говорить нечего, – предостерегающе напомнил Фрол Минаев, кряжистый казак, с чуть рыжеватыми прямыми волосами. Он отличался рассудительностью и умом. Холодный взгляд открытых глаз есаула чуть исподлобья был колюч. Высокий, упрямый лоб с глубокими складками говорил, что человек этот тверд и непоколебим в своих решениях. Ум и хватку Фрола в разинском войске ценили.
– Фу-у-у, – присвистнул Якушка. – Дивитесь, казаки, – показывая пальцем на Фрола, закричал он, – ты, оказывается, храбрец против ягнят да овец!
Фрол побелел от обиды, сжал рукоять сабли, ощерился на Якушку Гаврилова:
– Ты брось такими словами разбрасываться, я тебе язык живо отсеку.
– А гроза – не всякому грозна! – дерзко ответил Якушка, худощавый казак, по характеру задиристый, смелый до дерзости. Он был неутомимый шутник, заводила и великий спорщик за справедливость. Очень подвижный, ловкий в бою, лихой рубака, есаул умел увлечь казаков на любое дело. Быстрые, озорные серые глаза есаула всегда искали дело или следующую жертву для шутки. Горбатый нос, тонкие губы, черная непокорная шевелюра придавали его лицу хищное выражение.
Этого уже Фрол вынести не мог. Он вскочил с лавки и кинулся к обидчику.
– Стой! Сядь на место! – крикнул Степан и в ярости так хватил кулаком по бочке с вином, которая заменяла им стол, что выбил днище, вино фонтаном брызнуло в лицо Фрола, залив ему глаза и рот.
– Тьфу ты, черт, тьфу! – плевался в досаде казак.
– Ха-xa-xa-xa! Го-го-го-го! Ха-ха-ха-ха! – дружно смеялись есаулы и атаман.
Отплевавшись и успокоившись, Фрол сел на место.
– Остыл