По мостовой моей души. Владимир Маяковский
что этою публикацией открылся новый против него поход.
2 апреля 1930 года было сорвано его выступление в институте имени Плеханова. А далее, уже и не вспоминая о том, какими всенародными были его похороны, надвинулось черною тучей посмертное замалчивание поэта и выдворение его из литературы. И не день-два оно длилось, а без малого шесть (!) лет. Что это было? чем объяснить? как такое понять нам, послевоенным школьникам, за партами заучившими наизусть сталинскую аттестацию «Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим…»?
После неисчислимых грубых нападок на футуризм, не останавливавшихся в течение всех 1920-х годов, появилась и официальная дефиниция этого литературного течения как «порождения ущербного сознания дореволюционной деклассированной интеллигенции» (Малая советская энциклопедия. М., 1931. Т. 9. С. 507).
В 1933 году завершилось издание десятитомника Маяковского. И ни одного отклика!
С 1934 года стихи Маяковского не рекомендовано печатать, читать с эстрады и по радио, цитировать и анализировать в институтских лекциях. В театрах не позволено ставить его пьесы.
Тем удивительней, тем непонятней, как же все это совместить с тем, что говорилось на Первом всесоюзном съезде советских писателей, проходившем 17 августа – 1 сентября 1934 года. Вот что было сказано (и весь мир это услышал) в «Докладе Н.И. Бухарина о поэзии, поэтике и задачах поэтического творчества в СССР»: «Другой крупнейшей – и с поэтической стороны ярко новаторской – фигурой нашей поэзии является Владимир Маяковский (бурные аплодисменты; все встают)». Снова и снова аплодисментами писательский зал встречал и далее почти каждый пассаж докладчика, говорившего о Маяковском. И впрямь прорвало после долгого замалчивания.
Прерывая восторженное возбуждение участников съезда, не очень-то вдумывавшихся в то, что вещалось с трибуны, докладчик продолжил: «Этот буйный и колючий огромный талант с громоподобным голосом прорвался к пролетариату из кругов полумещанской литературной богемы и через футуристические бунты против заповедей и канонов, сухих заветов прошлого, могучими кулаками проломил себе дорогу в стан пролетарской поэзии, заняв в ней одно из самых первых мест». И далее: «Кубарем катились от него враги, а он грозно наступал, его поэзия рычала и издевалась, и росла пирамида творческих усилий этого мощного, оглушительного поэта, – настоящего барабанщика пролетарской революции (бурные аплодисменты). Маяковский дал так много советской поэзии, что стал советским “классиком”».
А теперь два слова о человеке, все это сказавшем. Академик Николай Иванович Бухарин, занимавший ряд высших партийных и государственных должностей, выступил в конце 1920-х годов против линии Сталина на применение чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации, что не осталось без последствий: карьера «правого уклониста» резко пошла вниз, а в 1938 году он был расстрелян.
Продолжим о Маяковском. С 1935 года из учебников и хрестоматий цензурой были удалены его поэма «Владимир Ильич Ленин» и «октябрьская поэма» «Хорошо!». Оказывается, – ну и ну! – они «идеологически вредны». Из детских библиотек