Мироздание. Рафаэль Май
что счастливого вам пути. Если будете в Москве, заезжайте. Будем только рады. Не знаю, когда мы с вами в следующий раз увидимся…
– Только если в следующей жизни, – подшутил Питер. – Когда отправление?
– Через два с половиной часа…
Друзья попрощались, обменявшись крепким рукопожатием. Питер и Уолт прошли в зал ожидания. Свободных мест не оказалось. И им ничего не оставалось, как расположиться на своих сумках.
* * *
Лео было грустно, грустно настолько, что становилось даже тошно. Он уселся в своем любимом кресле. Тусклый свет ночника слегка освещал комнату. Он уже осмотрел все стеллажи, которые просто ломились от книг и журналов, глазами пытаясь найти ту, которую еще не успел прочитать. Но таких книг у него не осталось. Окружающая пустота сводила его с ума. С ума сводили и те серые мысли, которые то и дело лезли в голову. Он никак не мог осознать тот факт, что в его жизни теперь уже нет того, что раньше казалось ему привычным. Он не знал, как будет жить дальше: ведь рядом с ним больше нет человека, которого он мог слушать часами; нет рядом и того, кто мог слушать часами его самого. Он представлял свою десятидневную поездку во Францию, но как ни старался, не мог себе представить свою жизнь после этой поездки.
Он вспоминал Марту. Вспоминал ее лицо. Вспоминал, как слушал ее молчание. Вспоминал ее взгляд и улыбку. Он всегда был уверен в том, что у него нет близких людей, что Марта лишь делает неуклюжие попытки стать для него родным человеком… неуклюжие и напрасные. И только сейчас он осознал, что на самом деле она уже тогда, с самого первого момента их знакомства, стала для него самым близким, самым родным…
Лео всегда ощущал себя одиноким. Он считал себя одиноким. Одиночество было у него в душе, глубоко. Он привык к нему. Оно стало частью его жизни. Он никогда не мог себе признаться в том, что по-настоящему хочет. А хотел он лишь одного – чтобы в его жизни появился кто-то, кто сумел бы излечить его от одиночества, кто-то, кто занял бы то место, которое в его душе отводилось одиночеству. Он этого желал, как желает глотка воды умирающий от жажды в самом сердце пустыни, и боялся… боялся, что кто-то отнимет у него одиночество, заполнит ту пустоту, которая отводилась грусти. Боялся этого, как не боялся смерти. Ему нравилось быть одиноким. Он не знал почему… Но так ему было легче. Было легче быть несчастным, чем счастливым…
Марта… Это сделала она. Она сумела излечить его от тоски. Но занять местечко в сердце Лео ей так и не удалось. Лео не позволил…
Он понял, что он был не одинок лишь тогда, когда стал по-настоящему одиноким… Вернуть все назад – вот чего он хотел сейчас больше всего. Но зачем – этого он не знал. Как и не знал того, что бы он сделал, как поступил, если бы ему дали возможность повернуть время вспять…
* * *
– Наше купе №13, – сказал Питер, проходя по вагону и указывая Уолту на их место.
– Лучше просто не придумаешь. Купе № 13. Чертова дюжина. Начинаю терять надежду, что мы доберемся без происшествий до места назначения, – кинув рюкзак, проворчал Уолт.
– Ну, если ты не будешь высовывать