Амнистия. Андрей Троицкий
он преступник? Может, он зек беглый?
– Не похож он…
Тарасов не может дослушать разговор, сил не осталось.
Он лежит на спине, смотрит в потолок и плачет. Болят сломанные ноги, лоб сделался горячим, а язык сухим и шершавым. Слезы туманят глаза, потолок расплывается, темный дождливый день сменяется таким же темным вечером. Но некому вытереть слез.
Он снова забывается дремотой, стонет во сне, бормочет какие-то слова. Сколько времени он тогда проспал? Неизвестно. Жужжат комары, дождь барабанит по крыше. А за стенкой все стучит молоток. Стук-стук-стук… Господи, когда же это кончится, когда придет смерть?
…Хозяйка садиться в изголовье кровати. В её руках чашка с крепкой ухой, поверх которой лежит толстый ломоть черного хлеба.
– Поешь, – говорит она. – Надо есть.
Тарасов с усилием отрывает голову от подушки, пытается сесть. Но боль сводит ноги. Он морщится, старается не застонать. Мария Петровна подкладывает вторую подушку ему под спину. Она поит Тарасова из чашки бульоном. Он обжигается, но пьет, кусает хлеб. Первый раз он чувствует аппетит. Он хочет есть.
– Который сегодня день? – спрашивает он.
– Двадцать девятое, – отвечает хозяйка.
– А месяц который?
– Май.
Вот как, уже май. Тарасов сбрасывает лоскутное ватное одеяло, смотрит на ноги, бледные, сильно истончавшие. Но живые, без синюшных гангренозных отеков. Становится легче.
Фельдшер из ближнего поселка показался на острове только в начале июля, когда Тарасов, подставив под плечи самодельные костыли, делал по комнате неуверенные шаги. Нацепив на нос очка, фельдшер ощупал ноги больного. Сказал, что без рентгена трудно поставить правильный диагноз, но, кажется, кости срослись правильно. Хочется на это надеяться… Иначе придется снова ноги ломать. Надо вести больного в Павенец, в больницу.
Фельдшер копается в бумажках, вынимает ручку.
– Как ваша фамилия? – спрашивает он Тарасова.
– Самсонов, – говорит Тарасов. – Петр Петрович. Москвич. Приехал порыбачить. И вот несчастный случай. Спрыгнул в воду, а там неглубоко и камни. Ноги поломал…
Тарасов убежден: что свое имя он раскрывать не должен. Он выздоравливает, он скоро встанет на ноги. Накопились счета, которые он должен оплатить. Теперь его жизнь приобретает особый смысл.
Фельдшер снова щупает ноги.
– А кто накладывал шины? – спрашивает он.
– Это я, – из темного угла комнаты выступает хозяин. – Я немного в этом деле петрю. При медсанчасти на зоне пять лет работал. Лепилой.
Тарасов снова не может сдержать слез. Это слезы счастья. Он будет жить. Через час ему помогают забраться в лодку фельдшера.
Над водой стелится утренний туман. Тарасов смотрит на удаляющийся остров. Забыты все обиды. На берегу стоят Мария Петровна и Василий Лукич. Они машут руками, что-то кричат. Но за гулом мотора слов уже не понять.
Он машет рукой в ответ, он уплывает отсюда навсегда. Уплывает в другую жизнь. Люди на берегу, а затем и сам остров скрываются в тумане.
Свеженький, как молодой