Королева мертвых. Катерина Риш
побрел обратно к телам братьев.
Он нашел их мечи. Клинки были чистыми. Парук больше не мог думать. Ни о чем.
Он отыскал небольшую рощицу неподалеку от лагеря. Молодые деревца встревожено шелестели листьями, пока Парук мечами рыхлил землю, а затем руками разгребал ее. Потом он завернул тела в плащи, перенес и опустил в вырытую яму, сначала опустив на дно мечи.
Он не возьмет их себе. Он не намерен сопротивляться смерти.
Когда он разровнял землю, свинцовое небо разрыдалось. Парук постоял над могилой, но собрать в обрывках слов в своей голове молитву так и не смог.
* * *
Порой ночью от случайного шороха или резкого вскрика совы Парук в ужасе подскакивал, оглядывался и размахивал подобранной с земли корягой. Он не сразу вспоминал, где находится и куда держит путь, но деревья во мраке раскачивались и скрежетали голыми ветвями, и это напоминало ему о всаднике на мертвой лошади.
В память намертво врезались те несколько слов, сказанных скрипящим, как старая телега, голосом. Детали утреннего пробуждения, наоборот, меркли. Парук куда-то брел, не разбирая дороги. Иногда он падал без сил на голую землю, надеясь, что смерть заберет его во сне. А когда все же просыпался, то не осознавал в первые мгновения, не только где он, но и кто он такой.
Жаль, такие мгновения длились недолго. Беспощадная память обрушивалась полноводным весенним потоком.
Он не охотился и не делал запасов. Если попадался ручей, Парук пил. Если – нет, тоже не беда. Дожди шли часто.
Во время гроз, когда небо гремело и вспыхивало, Парук остро ощущал себя мелким и ничтожным – одним против целого мира. Он знал, величественные предки взирают на него с небес с отвращением. Но ни одна молния так и не сразила его, не прервала путь.
Даерон был огромен. Парук помнил его величие даже на картах, хотя картографы Троллхейма всячески пытались исказить соотношение двух королевств не в пользу первого. Троллхейм рос ввысь, Даерон – вширь.
Луга сменились густыми, одетыми в молодую зелень, лесами. Паруку больше не грозила голодная смерть.
За исключением всадника, он не встречал иной нежити. Это было даже странно, словно истлевшие скелеты считали ниже своего достоинства связываться с ним. Они с братьями встретили мертвеца в дне пути от столицы мертвых, но Парук, сойдя с главной дороги, вероятно, так и бродил по окраинам королевства.
Его догадки подтвердились, когда лес расступился и на горизонте Парук увидел синюю полосу моря.
Бирюзовые просторы поразили его в самое сердце. Он разделся и вошел в воду, чувствуя, как безмятежные волны бережно омывают тело.
Наверное, вода была холодной. Наверное, в разгар лета она нагревалась так, что едва не кипела, но сейчас Парук не чувствовал холода. Он был родом с севера. Там сбивали корочку льда с воды прежде, чем начать умываться.
Дно ушло из-под его ног неожиданно. Он плавал куда хуже братьев. Уроки в детстве не пошли ему на пользу, хотя отец желал обратного.
Прости, отец. Это путешествие тоже было ошибкой.
Парук ушел с головой