Фаворит. Полководец. Константин Калбазов
первая партия, как второе каноэ умчалось к левому берегу. Двигавшийся впереди десяток делал свое дело, оповещая крестьян об эвакуации. Правда, людей к реке выходило не так чтобы много. Да и те в основном молодые. Изредка для догляда за ними отправляли кого-то из взрослых мужиков или баб.
Угу. Поди расскажи крестьянину, что нужно бросать все и уходить с насиженных мест. Подумаешь, швед. Они, чай, не бояре, не дворяне и не купцы. Пахать землицу при любом хозяине надо. А новгородский он там, московский или швед, то без разницы. Все одно кому оброком кланяться.
Впрочем, боярин Карпов это дело предусмотрел. Поэтому в инструкциях лешакам предписывалось, чтобы они предлагали если не самим родителям подаваться на чужбину, то отправлять детей. Эдак и свое подворье с земельным клином останутся не бесхозные, и, случись надобность, детки уж обживутся на новом месте.
Оно, конечно, слова одни голые. Кто же станет так-то стараться, чтобы народ обустроить? С другой стороны, слово боярина Карпова крепкое. И о том ведают не только во Пскове или Новгороде, но и далеко окрест. Вот только тех, кто готов все оставить, оказалось мало. А потому и ручеек беженцев был весьма и весьма скуден.
– Ну что, ребятки, давайте знакомиться, что ли, – окинув веселым взглядом перебравшуюся на борт молодежь, предложил парень. – Я буду из Редькиных, Александр, сын Григорьев. Служу десятником в роте лешаков, в дружине псковского боярина Карпова.
– Брешешь, – откликнулся самый старший из парней, на вид лет девятнадцати.
– С чего бы это мне брехать? – делано удивился Александр.
– Да слышали мы, что лешаки у боярина все как один на вековые дубы похожи. И обличием недалече от тех леших ушли. Оттого так и прозываются. А ты ничего так, красавцем не назвала бы, но симпатичный, – игриво ответила одна из девиц.
– Ох, девонька, не будила бы ты лихо, пока оно тихо, – подкручивая ус, задрал голый подбородок Редькин.
– Ольга, а ну, цыть! Ишь разошлась. А ты, мил человек, неча на наших девок засматриваться.
– А ты чего так яришься, друже? Уж не невеста ли? – с открытой улыбкой спросил Александр.
Не праздный вопрос. Пусть на незнакомке и есть платок, вот только повязан он по-девичьи. Не иначе как перед дальней дорогой обрядилась. Обычно девицы носят ленты или тесьму. Но в любом случае замужем она быть не может. Этот же вроде как заботу проявлял о вон той молодке. На вид даже помладше первой, но платок как раз повязан по-бабьи.
– Сестра то моя. И я за нее любому башку оторву.
Угу. Этот может. Как есть может. Эдакая оглобля, косая сажень в плечах. Такого можно вместо лошади в соху запрягать, и разница будет невелика.
– И что, вот так всю жизнь будешь от сестры всех отгонять? – приподнял бровь Александр.
– А то не твоего ума дело, – отрезал парень.
– Хм. Ну а как я по сердцу твоей сестрице придусь? Как тогда быть?
– Да оставь ты его, Димка. Жидковат он мне в женихи. Мне того, кто меньше братца моего, и близко