Дженни Герхардт. Теодор Драйзер
ему странно пустой, и он испытывал отвращение к самому себе.
«Пятьдесят лет! – часто думал он. – И один, один как перст…»
В этот субботний вечер, когда он сидел у себя в комнате, к нему тихонько постучали. Он в это время размышлял о том, сколь преходяще все в мире – и жизнь, и слава – и сколь бесплодна с этой точки зрения его политическая деятельность.
«Вот мы бьемся, жаждем завоевать какое-то положение, – думалось ему. – А пройдет несколько лет, и как мало все это будет значить для меня!»
Он поднялся, распахнул дверь и увидел Дженни. Она предложила матери отнести белье, не дожидаясь понедельника, чтобы удивить сенатора быстротой работы.
– Заходите, – сказал Брэндер и, как и в первый раз, любезно пропустил ее вперед.
Дженни вошла, ожидая похвалы за то, что они так быстро справились, но сенатор этого даже не заметил.
– Ну, милая барышня, – сказал он, – как вы поживаете?
– Очень хорошо, – ответила Дженни. – Мы с мамой решили не ждать понедельника, а принести вам белье сегодня.
– Ну, это совершенно все равно, – небрежно заметил Брэндер. – Положите вон там, на стуле.
Дженни, не подумав о том, что ей еще не заплатили, собралась уходить, но сенатор удержал ее.
– Как поживает ваша матушка? – приветливо спросил он.
– Хорошо, – просто ответила Дженни.
– А ваша сестренка? Ей лучше?
– Доктор говорит, что лучше, – ответила Дженни.
– Присядьте, – предложил он. – Я хочу с вами побеседовать.
Девушка опустилась на стоявший рядом стул. Слегка откашлявшись, сенатор продолжал:
– А чем больна ваша сестра?
– У нее корь, – объяснила Дженни. – Одно время мы даже думали, что она уж не поправится.
Слушая девушку, сенатор пристально всматривался в ее лицо, и оно казалось ему необыкновенно трогательным. Она так бедно одета и так восхищается его высоким положением. В нем шевельнулся стыд за богатство и роскошь, в которой он жил. Что и говорить, судьба высоко вознесла его!
– Я рад, что ей лучше, – мягко сказал он. – А сколько лет вашему отцу?
– Пятьдесят семь.
– Он поправляется?
– Да, сэр, он уже встает с постели, только еще не выходит из дому.
– Кажется, ваша матушка говорила, что по профессии он стеклодув?
– Да, сэр.
Брэндер хорошо знал, что местная стекольная промышленность переживает кризис. Это было одним из результатов последней политической кампании. Должно быть, положение Герхардтов действительно очень тяжелое.
– Ваши младшие братья и сестры все ходят в школу?
– Д-да, сэр, – с запинкой ответила Дженни. Ей стыдно было сознаться, что один из братьев бросил ученье, потому что у него развалились башмаки. И ее мучило, что пришлось солгать.
Сенатор на минуту задумался; потом, сообразив, что у него нет больше предлога задерживать девушку, встал и подошел