До движения (сборник). Глеб Жога
любимым способом самоутверждения купечества во все времена было возведение храмов. В конце XIX века выдающийся российский купец тюменского происхождения, меценат, путешественник и публицист Николай Чукмалдин писал в «Екатеринбургской неделе»:
«Кунгур с 20 тысячами жителей имеет чуть ли не 20 церквей, до такой степени богатых и украшенных, каких едва ли где встретишь в другом уездном городе. И в том же Кунгуре нет и помина о местном театре. Там зачастую в купеческих домах, в 9 часов вечера ворота заперты на замок. Жизнь в Кунгуре течет с преобладающим направлением религиозной и семейной стороны, едва ли где повторяющейся. Кунгурские крестные ходы, совершаемые периодически, по своей торжественности, многолюдности и подъему религиозного настроения представляют собою из ряда вон выдающееся явление».
На выбор для ночлега подвернулись гостиница с давней историей и небольшой новенький хостел. Последний оказался недешев: в больших городах в среде ему подобных немалая конкуренция и цены встречаются пониже, но как следствие – качество зачастую совсем не ахти. Однако ребра длинных советских коридоров с вереницами дверей заранее вгоняли меня в уныние, и выбор был сделан в пользу хостела.
Заведением заправляла тетя Оля. Эта непередаваемо энергичная дама, воспитав детей, решила оставить службу инженера-строителя и заняться собственным делом. Разумеется, была выбрана сфера гостеприимства: для тети Оли, коммуникативного центра кунгурской общественности, приезжие – идеальный объект приложения сил: им можно обстоятельно рассказать о Кунгуре (а в Кунгуре тетя Оля знает все и всех), у них можно выведать слухи о жизни в других городах (уйти без расспросов вам не удастся), их можно кормить (проверено – вкусно).
Образ типичного хостела – голого проходного ночлега – для кунгурского местечка совсем не характерен. Здесь вы становитесь гостем: вас не оставят без присмотра ни на минуту, познакомят со всеми поколениями большой семьи и многочисленными друзьями – непременно выдающимися кунгурцами, – усадят за большой стол. Да и в местной среде термин «хостел» не в ходу: «Как-то раз с хосписом спутали», – вспоминают курьезы хозяева.
Тетя Оля сказала:
– Идите через квартал к Тихвинской церкви, в свечной лавке попросите ключ от колокольни и поднимайтесь наверх. Оттуда поснимаете город – фотографии замечательные будут. Если что, скажете, что от меня.
Мы повиновались. В церковной лавке нам с хитринкой улыбнулись: «А пожертвование оставите?» Мы торопливо сунули каких-то купюр в прорезь, в ответ был выдан ключик с биркой «Колокольня» и указано в сторону коридора.
Первая дверь оказалась открытой; мы стали подниматься по узкому проходу-лестнице, было темно и вдобавок влажно – у троих из нас четверых мигом запотели очки (на улице еще прохладно). На ощупь дошли до следующей двери, толкнули – не заперто, и шумно ввалились в светлое помещение. Боже мой, хоры! А ведь служба идет! Певчие на нас, однако,