Хождение по воде. Дмитрий Роюк

      ISBN 978-5-4493-3093-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      От автора

      За искусством всегда прячется реальная жизнь. А за холстом стоит живая душа, но вряд ли даже близкий друг разгадает автора. Кто-то уверенно может указать на прототип и окажется прав, но до разгадки так и не дойдет. Художник пишет не то, что видит, а то, что чувствует, пропуская предметы через собственный взор, направляя их в мастерскую, от которой никто никогда не видел ключей.

      Затворившись в комнате, писатель заносит перо над головой, как меч. Рука его дрожит, но что за жалкое чувство испытывает он по сравнению с подлинным переживанием погибающего?! И все же его работа – запечатлеть трагедию по силе собственных переживаний. Указать боль, которую можно искоренить. Он подскажет, но все же писатель-романист – это не врач души. Его перо превосходно опишет болезнь, но выписать лечение?

      Надеюсь, что я не взялся кого-то исправлять.

      Prehistory,

      или Предыстория

      Н. шел по размокшей от снега земле. Маленькая тропа вела через лес к больничному двору. Сквозь сосняк проникали вечерние лучи солнца. Ветви деревьев искусно разрезали их, преображая свет в сумерках. Короткий январский день плыл вдоль Скандинавских гор и промерзших озёр в сторону теплого морского течения Гольфстрим.

      Н. бродил, блуждал, делал все то, чего ему недоставало в шумной Москве. За тот небольшой путь, который он проделал сегодня, окружающий пейзаж показался ему непривычно живым и ярким.

      «Скоро все померкнет, – рассуждал он. – Среди модного искусства много искусственного. А здесь все натуральное».

      Косой луч ударил ему по лицу. Н. смахнул его рукой и пригляделся вдаль. Белое здание восставало перед взором его отдохнувших глаз. Вид больничной постройки больно сдавил грудь. Люди как муравьи бегают там. И он тоже найдет свою беговую дорожку среди них.

      Вдруг ему показалось, что содрогнулось само время, как засохшая земля расслоилась на части.

      «Где-то есть время, – подумал Н. – Оно правильное и живое, которое и должно быть. Часы взяли неровный счет. Они ворвались в жизнь человека и все быстрее и быстрее погоняют его вперед. А он не успевает, падает. Где-то там, где леса, океан и море, стирается больной нерв времени. Там будто нет часов, стрелки не торопят жить, и лишь порой бьет медный молоток двенадцать по полудню, намекая, что миру свойственно время…»

      «Как-то все не так, – продолжал рассуждать Н. – Откуда зародилась такая скорость, такая хватка к предмету? Будто в них залог естественной любви и счастья. Правило бегущего сегодня: не останавливайся. Но разве можно в такой гонке что-то успеть, почувствовать, ощутить радость бытия. Или эта мысль рождается только за минуту до смерти, когда все окружающие предметы становятся беспредметными. А взирающие на тебя слезы – это самые дорогие минуты в твоем земном пути. Все же мир затягивает своей невидимой силой в воронку с черной смолой».

      «Неужели из нее не выбраться?» – вопросил Н.

      «Не верю!» – бездумно вырвалось у него.

      Бумага прокатилась по ветру, ветер гнал ее, будто это был сам Н. Он почесал голову и окончательно приуныл.

      «Только не это, – испугался он. – Эта унылая истома доведет меня до края».

      Неожиданно Н. ощутил запах. Его ноздри раскрылись. Он услышал знакомый шелест платья и насторожился.

      – Это ты?

      Девушка сделала вид, что она его не заметила.

      – Мы вчера с вами познакомились. Помните?

      Девушка бросила на Н. суровый взгляд.

      – Ну, у вас и удар. Хлесткий!

      Она продолжала идти рядом и молчала.

      – Слушайте, – вырвалось у Н. – Может, погуляем.

      – Зачем? – удивилась она. Но улыбка выдала ее интерес.

      – Не знаю, – развел руками Н. – Узнаем друг друга поближе.

      – Для чего? – тем же тоном спросила она.

      – Может быть, мы…

      – Никогда! – ей эта мысль и вправду показалась глупой. Н. это заметил и замолчал.

      «Зря только заговорил», – мысленно раскаялся