Глубокие интервью Сергея Белановского. Том V. Дедовщина в российской армии. Сергей Белановский
ведет в никуда, в апокалипсис…
Позднее Антоша служил в другом взводе. Несмотря на свою доброту, он не снискал любви, наверное, показался слишком заумным. Отвечать на оскорбления он не умел. Его щипали, как девочку, а он только краснел, застенчиво протирая очки. Тогда уже ходили тяжелые слухи, и в известиях о нем фигурировало слово «мужеложество». Вероятно, концовка его службы была предопределена, и, не случись этого еще в «учебке», она с не меньшим трагизмом состоялась бы на любом из последующих этапов его армейского пути. Подвыпивший сержант в сердцах за что-то избил Антошу так, что сломал ему позвоночник. После этого Антон был комиссован.
Состояние здравоохранения в армии. Этот вопрос требует отдельного систематического исследования. Из-за отсутствия данных приведем выдержку из того же армейского дневника.
Санчасть. Пребывание в ней вспоминаю это как один из самых тяжелых эпизодов службы. Здесь командует сержант Гвоздецкий, старший санитар. Больные оказываются в санчасти по разным причинам, часто – из-за измученности и крайнего истощения. Почти все – это младшие призывы. Нигде в части не достигнуто такой чудовищной степени эксплуатации и культа личности сержанта, как здесь. «Что, ублюдки, думаете, тащиться сюда пришли?» – встречает подопечных «ласковый» голос медбрата. Больные здесь являются и поварами, готовящими на местной плите гражданский «хавчик» Гвоздецкому и его компании, и каменщиками, которые выкладывают перед входом в санчасть нишу для фонтана, и, главное, – подопытными для медицинских опытов и спортивными снарядами для силовой тренировки. Местные ответственные офицеры тоже не прочь воспользоваться возможностью отдать в стирку свои заношенные рубанки и отведать недурственной закуски. Периодически Гвоздецкий совершает «вылазки» в столовую, где за благополучную проверку санитарных условий уносит с собой тарелки с мясом, а на десерт – сахар и сгущенное молоко.
Я был направлен в санчасть в связи с участившимися случаями дизентерии и брюшного тифа. Полутемное помещение, заставленное почти сплошь двухъярусными койками, не застланными постельным бельем. В центре стоял длинный стол, за которым обычно следующим образом происходила процедура приема пищи. От всех принесенных булок хлеба отрезались толстые корки. Затем группа парней подходила со своими котелками и флягами, куда тщательно выбиралась вся гуща из супа и курага из компота. Остальная толпа с ревом налетала на остатки обеда и в считанные минуты баки пустели. Когда привилегированная команда насыщалась, она приступала к избиению прочих. Избивали зверски, часто – ногами. Тут же была составлена «рок-группа». Ночью были подняты трое. Один гнусавым голосом запел «Старую мельницу», а двое других, изображая падение листьев, кружились с расправленными руками. Выступление продолжалось, пока не заснул один из «командующих парадом». Днем в изоляторе стоял гам, кто-то стирал чужое