Сновидец. Силим Кам
лились из меня, будто вода из прорванной плотины. Все приходилось домысливать на ходу.
Макс крепко затянулся сигаретой, вновь появившейся в его пальцах. Казалось, что он не горел желанием вскрывать сразу все карты. А может, он просто хотел, чтобы я так думал. Какая изумительная у меня паранойя!
– Скажем так, ты жаждал оказаться там, где сейчас сидишь. Я тебя услышал, и пошел навстречу.
А вот это не было правдой – ничего такого я не хотел, о чем и поспешил сообщить моего новому лживому другу:
– Что-то я не припомню, чтобы мечтал оказаться в засранном пабе с дебильной музыкой и психованной публикой. Все, что мне было сегодня надо, это закончить развозить заказы к 23:00 и успеть к Луизе до того, как она найдет мне замену!
– Разве это желания? Потрахаться? Заработать пару фунтов на мелочевке? Вкусно пожрать? – Макс вновь скривился, точно у него во рту был огромный кусок лайма. – Это инстинкты, друг мой, да еще самые примитивные. Я говорю о ЖЕ-ЛА-НИ-И. Настоящем. Истинном. Неподдельном.
Его слова повисли в воздухе, будто кто-то поставил этот фильм на паузу. Шестеренки моих мыслей вращались медленно (я даже слышал их скрип и тарахтение), но и этой малости было достаточно, чтобы понять, о чем именно толковал Макс. Ведь я сам размышлял об этом. Долгими одинокими ночами, когда время медленно сочилось сквозь пальцы, а я все не мог уснуть. Несмотря на дикую усталость, в глаза мне тогда будто вставили спички. Я лежал в тишине, ожидая восхода солнца, и считал часы до рабочей смены. И только один вопрос не давал мне покоя: «Неужели это все?!!». Перспектива моего жизненного пути казалась пугающе унылой. Ход вещей – бессмысленным. Зато пабы работали круглосуточно, а шлюхи исправно давали, если в кармане было несколько лишних полтинников.
Этот эпизод в моей жизни тянулся уже не один год. И за него мне было стыдно. Это чувство обжигало сильнее пламени «Ронсона». А ведь левому чуваку не понадобилось и пяти секунд, чтобы разложить мою жизнь, будто труп, по мешочкам. Хренов серийный убийца – и тот был бы сейчас милосерднее.
– Ты так много знаешь, да? – заорал я, глотая обиду. – Да все люди так живут, слышишь? Все! Никто нихера не понимает! Нас просто швыряют в этот гребаный мир, как рыбу на берег! И все, что мы можем, это хватать пастью воздух и приспосабливаться! И не делай вид, будто ты лучше других! Все врут, слышишь?! ВСЕ!!!
– В точку! Именно этого ты и хотел! Не быть таким, как все!
Макс оживился и быстро расплескал остатки янтарной жидкости из бутылки по нашим стопкам. Впервые я увидел, что его длинные пальцы дрожали, как у наркомана в период ломки. Наверное, эта часть разговора тоже давалась ему непросто.
– Сейчас я опишу тебе этот момент, и ты все увидишь сам, – сказал он, уставившись мне прямо в глаза. – Ты стоишь на перекрестке Орфевр, в крайнем правом ряду. Ждешь, когда загорится зеленый сигнал светофора. До твоего поворота еще секунд 40. Ты смотришь вокруг – на людей, на машины, на потоки смердящего газа, что струятся из труб. Смотришь на серое небо. На бомжа, который клянчит милостыню. И от всей души молишь богов,