Запрет на любовь, или Куда уходят детские слёзы. Ирина Ива
второсортна. Откуда в ней это? Ведь бабушка была другой – сильной и властной, настоящей хозяйкой всего семейства. А в разговорах мамы с отцом постоянно сквозили услужливо виноватые нотки. Он обижал ее часто, видимо в ответ на этот тон, ему ничего другого и не оставалось. Она плакала и потом срывалась на детях. А меня использовала как рабыню. Кричит, зовет меня в туалет: «Смотри, ложка упала в унитаз. Достань». Достаю. Мне лет 8—9. От ее окрика «Ирка» все вздрагивает внутри. Она произносит мое имя зло и раздраженно. Что это было с ней? Почему? Таким способом она вымещала на мне неудовольствие своей семейной жизнью? И видимо я была как заземление для слива ее негативной энергии. Мне как ребенку было сложно с этим справляться.
И вот утекли за горизонт годы детства моего.
Но боль, посеянная маминым равнодушием, оставалась со мной, и всякий раз бередила душу и, взращивая обиды, заставляла ревновать ее к братьям. Сколько себя помню, всегда хотела снискать ее расположение, мечтая услышать ласковое «доченька». Но это было тщетно. Злилась на нее и все равно ждала вопреки всему.
Есть еще один важный эпизод, вспоминать который я не хотела и откладывала. Это случай со звездами.
Прихожу из школы, настроение хорошее, это было вскоре после приезда, и мне нравилось учиться. Как-то подзывает брат и показывает на подоконнике в детской две звезды, которые он нацарапал ножом. Они были неровные и прорезаны довольно глубоко. Брат просит вкрадчивым голосом:
– Скажи, что это сделала ты. А то отец меня будет ругать, а тебя не тронет.
– Ладно, но только звезды я рисовать не умею, и он все равно не поверит, – отвечаю я.
Наступает вечер. После ужина папа спрашивает грозно: «Кто это сделал?» – и тычет пальцем в подоконник. Пауза. Я смотрю на брата. Немного, помедлив, говорю: «Я».
Отец, молча, достает ремень из брюк и начинает меня хлестать тоже молча. Бил он долго, выплеснув всю ярость, накопившуюся и ко мне, и к бабушке, и ко всему нашему семейству видимо. Я молчала. И не выдала брата, наверно из презрения. Не знаю. Он швырнул в угол ремень и ушел в другую комнату. Я была в шоке. Я была растоптана. Я не понимала, как такое возможно вообще?
Сейчас думаю, что просто-напросто он чувствовал силу духа в характере этой малышки и ее смелость. Она была сильнее его, и он бесился. А любви не было. Не было и принятия своего дитя таким, какой есть.
Тогда те звезды выцарапались и в моем сердце тоже. И кровоточили. Непонятно, почему брат так поступил со мной? Законы кармы неумолимы. И с этим надо было жить.
Гулять по закоулкам памяти, собирая грустные эпизоды из детства, можно еще долго, с каждым разом все глубже погружаясь и все глубже понимая, «У каждого мгновенья свой резон, свои колокола, своя отметина».
Хочется исцелить скорей эту боль и раскрасить воспоминания в другие цвета – яркие и радостные.
Итак – КОУЧИНГ.
Сеансы исцеления,