Теряя Лею. Тиффани Кинг
превратилась в сплошной синяк и к ней было больно прикасаться. Путешествие по полу было долгим и утомительным. К моменту, когда я добралась до кровати, я уже сомневалась, не разумнее ли было бы доползти до ванной, поскольку желудок тошнотворно крутило. Я сглотнула комок в горле, надеясь, что завтрак останется на месте. Если б меня вырвало, было бы не только больно, но и обидно.
В итоге мне удалось подтянуть себя на постель. В течение нескольких минут я пыталась отдышаться и удержать содержимое желудка внутри. Чтобы комната не вращалась, пришлось закрыть глаза. Я знала, что скоро придется встать и убраться. Неизвестно, на сколько матушка оставит меня в одиночестве. Это может быть весь день и вся ночь, или она вернется в любой момент. Я была уверена в одном. Что бы ни вывело Матушку из себя ранее, оно не имело никакого отношения ко мне. Что-то взбесило ее на работе, и я стала мишенью ее досады.
Я очнулась, осознав, что ненадолго задремала, судя по затекшим суставам, явно оставаясь в одном положении слишком долго. Я осторожно приподнялась на подушках, благодарная, что комната перестала кружиться. Голова все еще пульсировала, но расставание с печеньем больше на повестке дня не стояло. Теперь, когда я могла оценить свои повреждения, я насчитала пульсирующую от боли голову, ломоту в спине, болезненное на ощупь ухо и синяк в форме подошвы на левой руке, что объясняло боль, которую я ощущала, пытаясь ползти на четвереньках к кровати.
Могло быть хуже, гораздо хуже. Синяк на предплечье расстроил меня больше всего, поскольку из-за него будет трудно продолжать мои ночные упражнения со стопками книг. Промелькнула мысль, что она как-то узнала о моей затее. Возможно, моя больная рука была не просто потерей на поле боя. Я наверняка ошибалась. Это было совпадение, болезненное совпадение, но не более того. Как только тело немного восстановится, я возобновлю свои тренировки, задействовав только правую руку, пока левая не сможет снова выполнять свою часть. На данный момент я пересилила боль, только чтобы убрать беспорядок после завтрака.
В тот вечер Матушка не принесла мне ужин. Завтрака на следующее утро тоже не было. Живот протестующе урчал, поэтому я пила воду, дабы унять его. Под конец я уже рылась в мусорном ведре в поисках жалких остатков нашего завтрака накануне. Минуты ползли как улитки, и я гадала, решит ли она меня простить к ужину. Я пыталась убить время за чтением, но в каждой книге, казалось, выбирала упоминания о еде, отчего голод терзал меня еще сильнее. Вместо этого я решила прибраться в комнате. На самом деле это сводилось к перестановке вещей с места на место, поскольку помещение и так уже выглядело безупречным. Бесплодное занятие, но оно помогло мне отвлечься от урчания в животе.
К тому времени, когда раздался звук кухонного лифта, я почти потеряла надежду на возвращение Матушки. Я решила, что моим последним наказанием будет голодная смерть. Я не поверила своим ушам, когда услышала щелчок замка, а затем на нижней ступеньке появилась Матушка с улыбкой и мешком книг. Это была ее манера извиняться.