Мой снежный князь. Строптивица для лэрда. Франциска Вудворт

      – Что значит «в ежовых рукавицах»? – Костас удивленно посмотрел на меня.

      – Это значит, что подобным девицам ни в коем случае нельзя преподносить свое сердце на блюдечке, – вынесла вердикт я. – Она должна за него бороться, лишь тогда будет ценить тебя. А если почувствует свою власть над тобой, то держись.

      – Это только к ней относится или и к тебе тоже? – вмешался в разговор Николас.

      Гм, это он сейчас на что намекает?

      – А с какой целью интересуешься? – спросила я.

      – Мне интересно, ты сама способна оценить, когда тебе преподносят свое сердце? Или тоже играешь, наслаждаясь своей властью, а потом выбрасываешь за ненадобностью?

      Его стрела достигла цели. Мне столько раз признавались в любви, на которую я не желала отвечать взаимностью. Один Димка чего стоит, до сих пор совесть мучает из-за того, как поступила с парнем, но притворяться не могла. Как бы он меня ни любил, но чего-то мне в наших отношениях не хватало, и я предпочла расстаться.

      – Да кто бы говорил! На себя посмотри! – огрызнулась я. – А я не люблю играть. Если не могу ответить человеку взаимностью, то предпочитаю уйти и не дурить ему голову.

      – Что-то мне подсказывает, что это любимое твое решение, – язвительно произнес Николас. – Может, ты просто трусиха? Или, как скряга, бережешь свое сердце, боясь в него кого-либо впустить?

      Его слова ранили, но черта с два я бы показала ему это.

      – А у кого-то сердце за ненадобностью давно превратилось в урюк! – ледяным тоном ответила я и отвернулась, не желая продолжать разговор.

      Уж не Николасу задавать такие вопросы и лезть в душу! С какой стати он меня обвиняет?! Сам играет со всеми, а туда же… Тоже мне, моралист выискался!

      Настроение окончательно испортилось. Почему слова этого самовлюбленного павлина так всколыхнули мою душу?

      «Может, потому, что он прав?» – прорезался внутренний голос, который захотелось придушить на корню. Я выругалась про себя.

      До дома доехали в молчании. Я попрощалась с Костасом, пожелала ему удачной охоты, поцеловала в щеку и пошла в дом за Аглаей.

      Вдруг у самого порога мою руку схватили как в тиски и меня придержали.

      – Ты всем даришь свои поцелуи? – процедил Николас.

      – О чем ты? Это обычный, ни к чему не обязывающий, дружеский поцелуй при прощании.

      – Тогда, может, и меня поцелуешь? – спросил он, придвинувшись вплотную ко мне.

      – А кто тебе сказал, что мы друзья? – Я вырвала руку и юркнула в дом.