Зачем Сталин создал Израиль?. Леонид Млечин
евреев. Через четыре дня Эпштейн получил приглашение на ужин к советскому послу и на просмотр документального фильма о войне.
Эпштейн побывал и у торгпреда А. Потапова, который сказал, что планируется посылка в Палестину сотрудника советской миссии, который занялся бы экономическими вопросами.
«По словам Потапова, – писал Эпштейн, – особый интерес для русских представляет медицинская, химическая и фармацевтическая промышленность Палестины… Наконец, надо решить вопрос об открытии в Палестине представительства «Совкино» для продажи советских фильмов, поскольку, по словам Потапова, поступает все больше заказов от владельцев кинотеатров, особенно в Тель-Авиве…»
Надо отдать должное Эпштейну, который довольно быстро разобрался в ситуации:
«В заключение хочу отметить, что очень сомневаюсь, чтобы мы получили позитивный ответ от советских властей на просьбу об освобождении арестованных и сосланных сионистов и на предложение об отправке в СССР представителей Еврейского агентства для практического осуществления репатриации беженцев и родственников.
В ходе беседы с Виноградовым я понял, насколько незначительны возможности советского посла оказывать влияние на решение вопросов – неважно, крупных или мелких. Только прямое обращение к советским властям, возможно, помогло бы сдвинуть наши проблемы с мертвой точки.
В то же время вся информация, получаемая мной из осведомленных источников, свидетельствует о том, что… не произошло никаких изменений во внутренней политике СССР… Сталин усиливает контроль над умонастроениями внутри СССР…
Мы не должны тешить себя иллюзиями. Мне представляется ошибочным мнение, будто ситуация изменилась и мы имеем какие-то новые возможности в плане разрешения сионистской деятельности в СССР…»
– А у нас централизованная дипломатия, – говорил, уже находясь на пенсии, Молотов. – Послы никакой самостоятельности не имели. И не могли иметь, потому что сложная обстановка, какую-нибудь инициативу проявить послам было невозможно. Послы были исполнителями определенных указаний…
Молотов считал, что только они со Сталиным занимаются дипломатией. Остальные должны просто исполнять их указания, не отступая ни на шаг от инструкций. Еще при Литвинове посол, полпред мог спорить с наркомом, обращаться в ЦК, к Сталину в случае несогласия. При Молотове это уже стало невозможно.
Да и послы уже были такие, которым и в голову не приходило спорить с наркомом: что начальство приказало, то и правильно.
Все, что мог предпринять посол Виноградов, – информировать Москву о своих беседах на палестинские темы.
Его послание в Москве прочитал заведующий Средне-восточным отделом НКИД Сергей Иванович Кавтарадзе, человек фантастической судьбы. В юности он познакомился со Сталиным. В двадцатые годы был наркомом юстиции Советской Грузии, работал в союзной прокуратуре в Москве.
Сергей Кавтарадзе разделял взгляды Троцкого. Его исключили