Знаменитые самоубийцы. Леонид Млечин
партии, талантливым организатором и энергичным руководителем. Коммунисты и все трудящиеся Рязанской области навсегда сохранят в своей памяти светлый образ Алексея Николаевича Ларионова – активного и стойкого борца за великое дело коммунизма».
Комиссия по организации похорон первого секретаря обкома информировала рязанцев:
«Гроб с телом А.Н. Ларионова установлен в большом зале Дома политического просвещения Рязанского обкома и горкома КПСС (ул. Ленина, 18). Доступ к гробу для прощания с покойным открыт: 24 сентября с 9 часов утра до 22 часов и 25 сентября с 9 до 12 часов дня.
Вынос покойного из Дома политического просвещения
25 сентября в 13 часов.
Похороны состоятся на Скорбященском кладбище».
– Хоронили – весь город пришел, не пройти было, – вспоминает Антонина Сачкова, которая при Ларионове работала в обкоме. – Венков больше сотни. Я тоже несла венок. Очень жалели о нем.
Ларионов жил в доме № 53/а на улице Свободы. Это был партийный дом, там селили всех первых секретарей. Вдова Александра Васильевна после смерти мужа и младшего сына перебралась из четырехкомнатной квартиры в двухкомнатную.
О смерти Алексея Николаевича Ларионова в Рязани продолжают говорить и спорить по сей день. Первого секретаря поминают добрым словом, что не было другого такого хозяина в городе. Хрущев отменил пропуска в обкомы и министерства, и люди запросто шли к начальству. Ларионова ловили утром перед входом в обком, просили помочь с жильем или с работой, знали, что внимательно выслушает и обязательно поручит кому-то разобраться и помочь. Он был человек простой и доступный.
– Идешь на работу, ты внизу – он стоит наверху лестницы, – вспоминает Антонина Сачкова. – Обязательно подождет, чтобы поздороваться. Я – простой человек, он руку подаст, спросит: как себя чувствуете? Как дома? Я знаю, что, например, в колхозах он каждую доярку знал по имени-отчеству, каждого скотника по имени-отчеству.
– Года два назад, – рассказывал Анатолий Миронов, сосед семьи Ларионовых, – на автовокзале столкнулся с человеком. Он ехал к сестре картошку копать, я – к матери. Разговорились. Он: «Ларионова знаешь? Мать дояркой была. Он приезжал, надевал резиновые сапоги, шел в коровник и каждой доярке целовал руку. Вот человек был…»
Последствия рязанской авантюры область ощущала многие годы спустя. 19 августа 1969 года писатель Юрий Маркович Нагибин пометил в дневнике:
«Выяснилось, что на Рязанщине уничтожили всех свиней. Пропало сало… Видимо, тут проявляется какое-то коренное свойство системы: оперативность, неукоснительность уничтожения компенсируют бессилие в созидательных делах…
Рослый, с металлическими вставными зубами, горластый и самоуверенный, бывший секретарь обкома комсомола, ныне директор научно-исследовательского института в Рязани Фролов с ходу поставил на стол бутылку сырца и положил нечто черное, страшное, по виду напоминающее копченый член платоновского быка. Оказалось, акулья колбаса. Когда псу предложили кусочек этой колбасы, он оскалился, зарычал и отполз