Проксиома созвездия Лжи. Аркадий Гендер
вверх норковую шапку с ее головы. Вой тормозов сразу перешел в душераздирающий визг, его подхватил визг женщин, видевших произошедшее, и страшная картина пронеслась прочь. Федор вскочил, превозмогая боль, кинулся было влево, за несчастной женщиной, но это было бесполезно из-за жуткой давки и бессмысленно потому, что помочь женщине уже никто не мог. Тогда он кинулся направо, за черным человеком в коже, но там плотно стояли уже совсем другие люди.
А поезд стремительно замедлял свой бег, и в сплошной ленте пролетающих мимо окон, как в зеркале, прямо у себя за спиной Федор вдруг увидел отражение лица, вернее, нижней его части – тонкий нос, искривленные в странной усмешке нервные губы, золотая коронка в ряду мелких острых зубов. Что-то неуловимо знакомое показалось Федору в этом отражении и он, расшвыривая окружающих, резко обернулся. Но сзади не было никого, и только полоумная бабка, засветившая ему по ребрам, видимо, в ожидании расправы часто-часто снизу верх моргала на него белыми от испуга глазками.
Состав, не доехав метров десять до начала платформы, со скрежетом остановился, и люди кинулись вперед, кто – смотреть, кто, понимая, что движение надолго парализовано, – на выход. Федор выбрался из толпы и вприпрыжку кинулся к эскалатору. Сердце готово было выскочить из груди; сказать, что ему было страшно, – значило ничего не сказать. Жуткая картина гибели женщины неотступно стояла у него перед глазами, перекошенное лицо машиниста сменялось неясным отражением черного человека с фиксой. Федор видел предполагаемого убийцу в течение каких-то микросекунд и только нижнюю часть лица, но воспаленное сознание дорисовывало портрет, дополняя зловещими чертами. В результате получалось совершеннейшее уж черт-те что, нечто нереально-демоническое, помесь Мэрилина Мэнсона с чертиком из табакерки. Федор гнал из головы нелепое видение, но ему стоило ощутимых, прямо-таки физических усилий не видеть этот жуткий образ в каждом человеке, стоящем рядом на эскалаторе.
И сколько Федор ни пытался убедить себя, что трагедия, только что разыгравшаяся у него на глазах, вполне могла быть несчастным случаем, а отражение человека с золотой коронкой – вообще галлюцинацией, у него это плохо получалось. Только здравое рассуждение о том, что оба покушения на него явно были призваны имитировать несчастный случай и, следовательно, в него вряд ли будут, например, стрелять, не давала тошнотворному чувству страха совершенно парализовать волю Федора.
Наверху мелодия Морриконе все так же плыла под сводами павильона, но сейчас Федору было не до музыки. Сойдя с эскалатора, он бегом бросился на улицу и, расталкивая уже выстроившуюся за такси очередь, рванул дверь первого же подъехавшего частника.
– Опаздываю, не обижу! – выпалил Федор, предупреждая обычные в таких случаях вопросы, куда да почем.
Водила оказался понятливым и только кивнул в ответ. Под недовольные выкрики из очереди Федор плюхнулся в пассажирское кресло и махнул водиле рукой – мол,